Лихачев дс биография. Один день из соловецкой жизни Дмитрия Сергеевича

Лихачев дс биография. Один день из соловецкой жизни Дмитрия Сергеевича

БИОГРАФИЯ
Дмитрий Сергеевич Лихачев
(биографический очерк)
1906–1999

Детство Д.С. Лихачева пришлось на ту короткую, но блестящую пору в истории русской культуры, которую принято называть Серебряным веком. Родители Д.С. Лихачева не принадлежали к литературной или артистической среде (его отец был инженером), тем не менее, эта эпоха затронула и их семейство. Большим увлечением родителей Лихачева был балет. Ежегодно, несмотря на недостаток в средствах, они старались снять квартиру как можно ближе к Мариинскому театру, покупали два балетных абонемента в ложу третьего яруса и не пропускали почти ни одного представления. Вместе с родителями с четырехлетнего возраста театр посещал и маленький Дмитрий. Летом семья отправлялась на дачу в Куоккалу. Здесь отдыхали многие представители артистического и литературного мира Петербурга. На дорожках местного парка можно было встретить И.Е. Репина, К.И. Чуковского, Ф.И. Шаляпина, Вс. Мейерхольда, М. Горького, Л. Андреева и других писателей, художников, артистов, музыкантов. Некоторые из них выступали в любительском дачном театре с чтением стихов, воспоминаний. «Люди искусства стали для нас всех если не знакомыми, то легко узнаваемыми, близкими, встречаемыми», — рассказывает Д.С. Лихачев.

В 1914 г., через месяц после начала Первой мировой войны, Митя Лихачев пошел в школу. Сначала он учился в Гимназии Человеколюбивого Общества (1914–1915), потом — в Гимназии и реальном училище К.И. Мая (1915–1917), и наконец, — в школе им. Л. Лентовской (1918–1923). Уже перешагнув восьмидесятилетний рубеж жизни, Д.С. Лихачев напишет: «…человека создает средняя школа, высшая дает специальность». Те учебные заведения, в которых он учился в детстве, действительно, «создавали человека». Особенно большое влияние на мальчика оказала учеба в школе Лентовской. Несмотря на тяготы революционного времени и на значительные материальные трудности (здание школы не отапливалось, поэтому зимой дети сидели в пальто и в варежках поверх перчаток), в школе удалось создать особую атмосферу сотрудничества учителей и учеников. Среди преподавателей было много талантливых педагогов. В школе действовали кружки, на заседания которых приходили не только школьники и учителя, но и известные ученые и литераторы. Д.С. Лихачеву особенно нравилось участвовать в кружках литературы и философии. В это время мальчик начинает серьезно размышлять над мировоззренческими вопросами и даже продумывает собственную философскую систему (в духе увлекавших его тогда А. Бергсона и Н.О. Лосского). Он окончательно решает стать филологом и, невзирая на советы родителей избрать более доходную профессию инженера, в 1923 г. поступает на этнолого-лингвистическое отделение факультета общественных наук Петроградского университета.

Несмотря на начавшиеся уже репрессии против интеллигенции, 1920-е годы были временем расцвета гуманитарных наук в России. Д.С. Лихачев имел все основания говорить: «Ленинградский университет в 1920-е годы по гуманитарным наукам был лучшим университетом в мире. Такой профессуры, какой обладал тогда Ленинградский университет, не было ни в одном университете ни до того времени, ни после». Среди преподавателей было много выдающихся ученых. Достаточно назвать имена В.М. Жирмунского, Л.В. Щербы, Д.И. Абрамовича (у него Д.С. Лихачев писал дипломную работу по повестям о патриархе Никоне) и др.

Лекции, занятия в архивах и библиотеках, бесконечные разговоры на мировоззренческие темы в длинном университетском коридоре, посещение публичных выступлений и диспутов, философских кружков — все это увлекало, духовно и интеллектуально обогащало юношу. «Все кругом было интересно до чрезвычайности единственное, в чем я испытывал острый недостаток, — это во времени», — вспоминает Дмитрий Сергеевич.

Но эта культурно и интеллектуально насыщенная жизнь разворачивалась на все более и более мрачневшем общественном фоне. Усиливались преследования старой интеллигенции. Люди приучались жить в ожидании ареста. Не прекращались гонения на Церковь. Именно о них Д.С. Лихачев вспоминает с особой болью: «Молодость всегда вспоминаешь добром. Но есть у меня, да и у других моих товарищей по школе, университету и кружкам нечто, что вспоминать больно, что жалит мою память и что было самым тяжелым в мои молодые годы. Это разрушение России и русской Церкви, происходившее на наших глазах с убийственной жестокостью и не оставлявшее, казалось, никаких надежд на возрождение».

Однако гонения на Церковь, вопреки желанию властей, приводили не к уменьшению, а к усилению религиозности. В те годы, когда, по словам Д.С. Лихачева, «церкви закрывались и осквернялись, богослужения прерывались подъезжавшими к церквам грузовиками с игравшими на них духовыми оркестрами или самодеятельными хорами комсомольцев», в храмы пошла образованная молодежь. Литературно-философские кружки, во множестве существовавшие до 1927 г. в Ленинграде, стали приобретать преимущественно религиозно-философский или богословский характер. Д.С. Лихачев в двадцатые годы посещал один из них — кружок под названием Хельфернак («Художественно-литературная, философская и научная академия»), заседания проходили на квартире школьного преподавателя Лихачева И.М. Андреевского. 1 августа 1927 г. кружок по решению участников был преобразован в Братство святого Серафима Саровского. Кроме того, Д.С. Лихачев участвовал и в другом кружке, — Космической Академии Наук. Деятельность этой шуточной академии, состоявшая из написания и обсуждения полусерьезных научных докладов, прогулок в Царское Село и дружеских розыгрышей, привлекла внимание властей, и члены ее были арестованы. Вслед за тем были арестованы и участники Братства святого Серафима Саровского (следствие по обоим кружкам было объединено в одно дело). День ареста — 8 февраля 1928 г. — стал началом новой страницы в жизни Д.С. Лихачева. После полугодового следствия он был приговорен к пяти годам лагерей. Через несколько месяцев после окончания Ленинградского университета (1927 г.) его отправили на Соловки, которые Лихачев назовет своим «вторым, и главным, университетом».

Соловецкий монастырь, основанный преподобными Зосимой и Савватием в XIII в., в 1922 г. был закрыт и превращен в Соловецкий лагерь особого назначения. Он стал местом, где отбывали срок тысячи заключенных (на начало 1930-х годов их численность доходила до 650 тыс., из них 80% составляли так называемые «политические» и «контрреволюционеры»).

Навсегда Д.С. Лихачеву запомнился тот день, когда их этап выгрузили из вагонов на пересыльном пункте в Кеми. Истеричные вопли конвоиров, крики принимавшего этап Белоозерова: «Здесь власть не советская, а соловецкая», приказ всей уставшей и продрогшей на ветру колонне заключенных бегать вокруг столба, высоко поднимая ноги, — все это казалось настолько фантастическим в своей нелепой реальности, что Д.С. Лихачев не выдержал и рассмеялся. «Смеяться потом будем», — с угрозой закричал на него Белоозеров.
Действительно, в соловецкой жизни было мало смешного. Д.С. Лихачев испытал ее тяготы сполна. Он работал пильщиком, грузчиком, электромонтером, коровником, «вридлом» (вридло – временно исполняющий должность лошади, так на Соловках называли заключенных, которых впрягали в телеги и сани вместо лошадей), жил в бараке, где по ночам тела скрывались под ровным слоем копошащихся вшей, умирал от тифа. Перенести все это помогала молитва, поддержка друзей. Благодаря помощи епископа Виктора (Островидова) и протоиерея Николая Пискановского, ставшего на Соловках духовным отцом Д.С. Лихачева и его товарищей по Братству святого Серафима Саровского, будущему ученому удалось уйти с изнурительных общих работ в Криминологический кабинет, занимавшийся организацией детской колонии. На новой работе он получил возможность много сделать для спасения «вшивок» — подростков, проигравших с себя в карты всю одежду, живших в бараках под нарами и обреченных на голодную смерть. В Криминологическом кабинете Лихачев общался со многими замечательными людьми, из которых особенно сильное впечатление на него произвел известный религиозный философ А.А. Мейер.

На Соловках же произошел случай, имевший большие последствия для внутреннего самосознания Д.С. Лихачева. В конце ноября 1928 г. в лагере начались массовые расстрелы. Лихачев, находившийся на свидании с родителями, узнав, что за ним приходили, не стал возвращаться в барак и всю ночь просидел за поленницей, прислушиваясь к выстрелам. События той страшной ночи произвели переворот в его душе. Позже он напишет: «Я понял следующее: каждый день — подарок Бога. Мне нужно жить насущным днем, быть довольным тем, что я живу еще лишний день. И быть благодарным за каждый день. Поэтому не надо бояться ничего на свете. И еще — так как расстрел и в этот раз производился для острастки, то как я потом узнал: было расстреляно какое-то ровное число: не то триста, не то четыреста человек, вместе с последовавшими вскоре. Ясно, что вместо меня был „взят“ кто-то другой. И жить мне надо за двоих. Чтобы перед тем, которого взяли за меня, не было стыдно!»

В 1931 г. Д.С. Лихачева переводят с Соловков на Беломоро-Балтийский канал, а 8 августа 1932 г. он освобождается из заключения и возвращается в Ленинград. Заканчивается та эпоха в его биографии, о которой он в 1966 г. сказал: «Пребывание на Соловках было для меня самым значительным периодом жизни».

Вернувшись в родной город, Д.С. Лихачев долго не мог устроиться на работу: мешала судимость. Здоровье его было подорвано Соловками. Открылась желудочная язва, болезнь сопровождалась сильными кровотечениями, месяцами Лихачев лежал в больнице. Наконец, ему удалось поступить научным корректором в издательство Академии Наук.

В это время он много читает, возвращается к научной деятельности. В 1935 г. Д.С. Лихачев женился на Зинаиде Александровне Макаровой, а в 1937 г. у них родились две девочки — близнецы Вера и Людмила. В 1938 г. Д.С. Лихачев поступил на работу в Институт русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР, где 11 июня 1941 г. защитил диссертацию на степень кандидата филологических наук по теме «Новгородские летописные своды XII века».

Через одиннадцать дней после защиты началась Великая Отечественная война. По состоянию здоровья Д.С. Лихачев не был призван на фронт и до июня 1942 г. оставался в блокадном Ленинграде. Он вспоминает, как проходил день в их семье. С утра топили книгами буржуйку, потом вместе с детьми молились, готовили скудную пищу (толченые кости, вываренные на много раз, суп из столярного клея и т.п.). Уже в шесть часов вечера ложились, стараясь накидать на себя как можно больше всего теплого. Немного читали при свете коптилки и долго не могли уснуть из-за мыслей о еде и пронизывающего тело внутреннего холода. Поразительно, что в такой обстановке Д.С. Лихачев не оставлял занятий наукой. Пережив тяжелейшую блокадную зиму, весной 1942 г. он начал собирать материалы по поэтике древнерусской литературы и подготовил (в соавторстве с М.А. Тихановой) исследование «Оборона древнерусских городов». Эта вышедшая в 1942 г. книга стала первой книгой, изданной Д.С. Лихачевым.

После войны Д.С. Лихачев активно занимается наукой. В 1945–1946 гг. выходят в свет его книги «Национальное самосознание Древней Руси», «Новгород Великий», «Культура Руси эпохи образования русского национального государства». В 1947 г. он защищает докторскую диссертацию «Очерки по истории литературных форм летописания XI–XVI веков». Ученик и сотрудник Д.С. Лихачева О.В. Творогов пишет: «Свой научный путь Д.С. Лихачев начал несколько необычно — не с серий статей по частным вопросам и мелких публикаций, а с обобщающих трудов: в 1945–1947 гг. вышли одна за другой три книги, охватившие историю русской литературы и культуры за несколько веков. В этих книгах появилась характерная для многих работ Лихачева черта — стремление рассматривать литературу в ее теснейших связях с другими областями культуры — просвещением, наукой, изобразительным искусством, фольклором, народными представлениями и верованиями. Этот широкий подход позволил молодому ученому сразу же подняться к тем высотам научных обобщений, которые являются преддверием концепционных открытий». В 1950 г. Д.С. Лихачев подготовил к изданию в серии «Литературные памятники» два важнейших произведения древнерусской литературы — «Повесть временных лет» и «Слово о полку Игореве». В 1953 г. он избирается членом-корреспондентом Академии Наук СССР, а в 1970 г. — действительным членом Академии Наук СССР. Он становится одним из самых авторитетных в мире славистов. Наиболее значительные его труды: «Человек в литературе Древней Руси» (1958), «Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого» (1962), «Текстология» (1962), «Поэтика древнерусской литературы» (1967), «Эпохи и стили» (1973), «Великое наследие» (1975).

Д.С. Лихачев не только сам занимался исследованием древнерусской литературы, но и смог собрать и организовать научные силы для ее изучения. С 1954 г. до конца жизни он являлся заведующим Сектором (с 1986 г. — Отделом) древнерусской литературы Пушкинского дома, который стал главным научным центром страны по этой тематике. Ученый очень много сделал и для популяризации древнерусской литературы, для того, чтобы семь веков ее истории стали известны широкому кругу читателей. По его инициативе и под его руководством была издана серия «Памятники литературы Древней Руси», удостоенная Государственной премии Российской Федерации в 1993 г. «Всего в 12 книгах серии опубликовано около 300 произведений (не считая стихов, составивших последний том). Переводы и обстоятельные комментарии сделали памятники средневековой литературы доступными для любого читателя-неспециалиста. Издание „Памятников“ позволило убедительно опровергнуть еще бытующее представление о бедности и однообразии русской средневековой литературы», — пишет О.В. Творогов.

В 1980–1990-х годах особенно громко звучал голос Д.С. Лихачева-публициста. В своих статьях, интервью, выступлениях он поднимал такие темы, как охрана памятников культуры, экология культурного пространства, историческая память как нравственная категория и др. Много сил он отдавал работе в созданном по его инициативе Советском (с 1991 г. — Российском) фонде культуры. Духовный авторитет Д.С. Лихачева был так велик, что его справедливо называли «совестью нации».

В 1998 г. ученый был награжден орденом Апостола Андрея Первозванного «За веру и верность Отечеству» за вклад в развитие отечественной культуры. Он стал первым кавалером ордена Апостола Андрея Первозванного после восстановления в России этой высшей награды.

Скончался Дмитрий Сергеевич Лихачев 30 сентября 1999 г. Его книги, статьи, беседы являются тем великим наследием, изучение которого поможет хранить духовные традиции русской культуры, служению которым он посвятил свою жизнь.

Священник Димитрий Долгушин,
к.филолог.н.

Дмитрий Лихачев

Биография

Труды выдающегося филолога, искусствоведа и культуролога Дмитрия Лихачева мало знакомы современному поколению. Однако биография ученого вышла настолько насыщенной, что событий его жизни хватило бы на коллекцию интригующих романов о России периода 20-го века. И в них нашлось бы место для катастроф, войн и противоречий.

Лихачев родился в Серебряный век русской культуры, а умер за год до начала третьего тысячелетия. Его книги, цитаты, рассказы еще при жизни автора стали грандиозным наследием, изучение которых способно помочь русскому народу сохранить духовные традиции родной культуры.

Детство и юность

Лихачев Дмитрий Сергеевич появился на свет 28 (15) ноября 1906 года в Санкт-Петербурге. Его семья принадлежала к интеллигенции и имела скромный финансовый достаток. Отец Сергей Михайлович работал инженером-электриком, в мать Вера Семеновна занималась домашним хозяйством.

В подростковом возрасте юноша определил для себя, что хочет изучать литературу и язык, поэтому после получения классического среднего образования успешно сдал вступительные экзамены в Ленинградский университет и поступил на местное филологическое отделение факультета общественных наук.

В студенческие годы Лихачев являлся одним из членов полуподпольного кружка, изучавшего древнюю славянскую филологию. В 1928 году парня арестовали, предъявив стандартное обвинение в антисоветской деятельности. В наказание Дмитрия отправили на Соловецкие острова, находящиеся в Белом море. Некоторое время спустя его направили заниматься строительством Беломорканала, а в 1932-м досрочно освободили.

Несмотря на то, что молодой человек из-за нелепого стечения обстоятельств прошел через страдания и сталинские лагеря, долгие годы лишения свободы не сломили его. Вернувшись на родину в Ленинград, Лихачев получил возможность окончить высшее образование и добился обнуления судимостей. В дальнейшем он отдавал все свои силы и время научным работам. Опыт, полученный в лагерях, неоднократно помогал ученому с филологическими исследованиями.

Наука и творчество

Во время начала войны Дмитрий Сергеевич находился в блокадном Ленинграде, не прекращая изучать древнерусские летописи. Одна из его работ того периода была посвящена обороне отечественных городов в период татаро-монгольского нашествия. Мужчина смог эвакуироваться из родного города в Казань лишь летом 1942-го, где продолжил заниматься наукой.

Его труды в области филологии и истории медленно, но верно начинали обретать все большую влиятельность и авторитет в российских интеллектуальных кругах. А признание во всем мире Дмитрий Сергеевич получил благодаря обширным фундаментальным исследованиям в разнообразных сферах филологии и русской культуры от начала славянской письменности до современных событий.

Вероятно, ни один филолог до него не исследовал и не описывал тысячелетнее содержание духовности, а также славянской и русской культуры столь масштабным и всеобъемлющим образом. Академик Лихачев изучил их нерушимую связь со всемирными интеллектуальными и культурными вершинами. Безусловная заслуга ученого выражалась также в том, что на протяжении долгих лет он накапливал и распределял научные силы по важнейшим исследовательским направлениям.

Спустя годы бывший Ленинградский университет, снова озаглавленный Санкт-Петербургский, по-прежнему славится тем, что в нем одно время накапливал знания, а позже курировал преподавательскую и научно-исследовательскую деятельность на протяжении долгих лет Дмитрий Лихачев. Судьба культуролога была неразрывно переплетена с легендарным российским вузом.

Не меньше сил и времени, чем в научную деятельность, талантливый академик вкладывал в просветительскую. В течение многих десятилетий мужчина делал все для того, чтобы довести собственные взгляды и мысли до массовой аудитории.

Embed from Getty Images Академик Дмитрий Лихачев принимает художественную коллекцию Александра Пушкина, изданную в Болгарии

И он добился своего — на его программах, транслируемых по Центральному телевидению во второй половине 1980-х, воспитывалось целое поколение тех, кто на сегодняшний день относится к интеллектуальной элите российского общества. Эти передачи представляли из себя свободное общение ведущего со зрителями разных возрастов и социальных слоев.

До последних дней своей жизни Дмитрий Сергеевич продолжал заниматься редакторской и издательской деятельностью, самостоятельно вычитывая и корректируя рукописи начинающих ученых. Интересным фактом является то, что академик считал своим обязательным долгом реагировать на всю бесчисленную корреспонденцию, приходившую на его адрес порой из самых дальних городов страны от неравнодушных к судьбе родины и отечественной культуры людей.

Также важно отметить, что Дмитрий Лихачев категорически нетерпимо относился к проявлению национализма в любой его форме. Он был противником конспирологических доктрин в осознании исторических событий и не считал верным признавать за Россией мессианской роли в человеческой цивилизации.

Embed from Getty Images Борис Ельцин и Дмитрий Лихачев в 1998 году

Академик Лихачев никогда не предавал своей любви к городу на Неве. Ему не единожды предлагали перебраться в Москву, но для мужчины это было невозможно. Ведь в Пушкинском доме, где размещался институт русской литературы, Дмитрий Сергеевич проработал в общей сложности более 60 лет.

За свою длительную и насыщенную творческую биографию талантливый филолог и искусствовед стал автором масштабных трудов, связанных с историей древнерусской и русской литературы, а также местной культурой. Его перу принадлежал более 40 произведений, большая часть которых переведена на различные языки.

Личная жизнь

Личная жизнь доктора филологических наук была образцовой. Он всю жизнь любил одну женщину по имени Зинаида, которая являлась его женой и матерью их общих детей. С любимой женщиной Дмитрий Сергеевич познакомился в 1932 году, когда устроился на должность корректора в ленинградское издательство Академии наук. В их союзе, по воспоминаниям внучки филолога, до конца дней царили не только любовь, но и взаимное уважение.

Дмитрий Лихачев и его жена Зинаиды / Михаил Лихачев, Русский мир

Спустя 5 лет у пары родились две девочки-близняшки по имени Вера и Людмила. Впоследствии, когда дочери стали взрослыми и создали свои семьи, они на протяжении долгого времени жили вместе с родителями в обширной квартире Лихачева. Дмитрий был романтиком и в семье, и в жизни, и в деле. Жил он очень скромно и достойно.

Смерть

Осенью 1999 года Дмитрия Сергеевича положили в Боткинскую больницу Санкт-Петербурга. В медицинском учреждении мужчина пережил онкологическую операцию, которая, как утверждали врачи, давала призрачную надежду на улучшение его физического состояния. Однако шансы не оправдались, и спустя двое суток, в течение которых Лихачев находился без сознания, ученый умер.

Дмитрий Сергеевич Лихачев – соловецкий академик и каторжанин

“Хотя Дмитрий Сергеевич окончил к тому моменту уже Петербургский университет по двум отделениям, он, тем не менее, писал: “Основным моим университетом был СЛОН, он у нас и на лагерной печати изображался”.

Медяковый Штым – академик Дм.Лихачев

Тоже вам юмор. СЛОН, имеется в виду соловецкий лагерь, куда он был сослан как контрреволюционер на пятилетний срок. “А в нем профессор Ванька Комиссаров, король соловецких урок, артистическая личность (играл Арбенина в тюремном театре и один раз спас Дмитрию Сергеевичу жизнь). Так вот, этот Ванька Комиссаров обучил меня, как достоинства не терять, а всегда по своей форме ходить. От него и прозвище свое получил “медяковый штым”, за статью окрестил “Картежные игры уголовников”. Это была первая научная статья Дмитрия Сергеевича, опубликованная в журнале “Соловецкие острова”, а “медяковый штым” означает на тюремном жаргоне “сообразительный человек”.”(Лидия Сазонова в статье Лили Пальвелевой “Дмитрий Лихачев: “Человеческого достоинства стремился не ронять”. Радио Свобода. 28.11.2006).

Соловецкий зэк – кавалер ордена святого Андрея Первозванного

В 1998 году первый посткоммунистический орден св. Андрея Первозванного – высший государственный орден новой России, был вручен Дмитрию Сергеевичу Лихачеву. Орден был учрежден царем Петром Великим в период посещения Соловков и строительства российского флота. До великого соловчанина-академика Лихачева андреевскими кавалерами были выдающийся дипломат и военный Федор Головин, князь А.Меньшиков, полководцы П.Румянцев и А.Суворов, государственные деятели – граф Федор Апраксин, Г.Потемкин, император Франции Наполеон, князь Талейран, английский полководец герцог Веллингтон.

Его счастливая звезда

Дмитрий Лихачев

“Однажды. я со своими студентами прилетел на Соловки. Нам повезло: мы увидели Дмитрия Сергеевича Лихачева, который прогуливался вечером по Соловецкому кремлю и рассказывал телевизионщикам о том, что было тут когда-то. А вы помните, за что был отправлен в Соловецкий лагерь особого назначения сам Дмитрий Сергеевич Лихачев? За протест против реформы русской орфографии 1918 года! За уважение к твердому знаку в слове “КОММЕРСАНТЪ”! (Ю. Пупынин, д.фил.н., С.-Петербург )

– Но сталинская кровавая метла вас не пощадила. На Соловках вас могли и расстрелять. Случайность помешала сталинским ушкуйникам или это промысел Божий?
– И то и другое. Промысел Божий выражается через случайность. (Наталья Дардыкина. “И великие играли в рюхи”. Девять мгновений из жизни Дмитрия Лихачева. Московский комсомолец. 226. 28.11.1996)

Молодым человеком в 1928 году он был посажен в концлагерь на северных Соловецких островах. Но вместе с тяжелым, горьким чувством от услышанного остается недоумение: говоря о прожитой жизни, об отчаянии, гибели невинных, академик ни разу не назвал силу, которая сотворила все это с ним и с Россией. Вот он отлучился из барака на свидание с приехавшими родителями. К нему прибегает друг: за тобой приходили, ты включен в список на расстрел, по плану должны расстрелять 300 человек. Лихачеву удается спрятаться и избежать расстрела, вместо него был расстрелян другой человек. Но кто же эти люди, которые для выполнения плана по расстрелам хватали кого попало? Лихачев называет их так: “В это время власть в Соловецком лагере начали захватывать сумасшедшие, садисты”. Далее он подробно и верно описывает психологию, нравственность этих людей. Но ни разу не называет их политическую принадлежность. Зрителю остается думать, что не “в это” время на Соловках, не говоря уже об остальной России, власть захватили нормальные люди, не садисты. И характеристика соловецких сумасшедших и садистов к ним не применима.” (Вячеслав Орлов “Ничего не запомнили и ничему не научились”. Общая газета. 15.01.1998)

Поделиться в социальных сетях

Фильм “Соловки” потряс Лихачева

“Отклик академика был понятен, но что-то не по-лихачевски настойчив: “Этот фильм я должен видеть. Нет, как хотите, а ленту о Соловках вы мне покажете. Очень, очень вас прошу”. И вот однажды поздним вечером, когда сотрудники архива разошлись по домам, просмотр был устроен в пустом, недоступном для публики зале. Кроме Лихачева, присутствовали только директор архива Людмила Запрягаева, Дмитрий Чуковский и я. На экране пошли кадры, теперь-то всему миру известные: колонна зеков под конвоем идет на фоне древних стен и башен; под конвоем же грузят уголь в товарный вагон; пекут хлебы; ловят рыбу.

Мать Лихачева просит помощи у жены Максима Горького.

“Многоуважаемая Екатерина Павловна, 3 мая 29 г. я послала в Московское О.Г.П.У. 3 прошения о разрешении на свидание с сосланным в Соловки 31 окт. 28 г. Димитрием Сергеевичем Лихачевым для меня – матери, его отца и брата, ответа пока не получала. Т.к. это связано с отпуском моего мужа, то я решилась обратиться к Вам с просьбою походатайствовать о нас. Прошу Вас уведомить меня заранее. Вас очень благодарю и извиняюсь за беспокойство.
Вера Семеновна Лихачева. Ул. Красных Зорь, № 54, кв. 54.

Место под нарами в Соловках

“. Первое время на Соловках я жил в 13-й роте, роте общих работ. Там у меня было место под нарами, потому что на нарах мест уже не было – барак был переполнен. После общих работ со всеми их ужасами я начал работать в криминологическом кабинете, где занялся изучением малолетних преступников и отбором их для трудовой колонии.

В криминологическом кабинете Соловков собрался цвет петербургской интеллигенции. Возглавлял его бывший царский прокурор Александр Николаевич Колосов. Вместе с ним работали бывший революционер, философ Александр Александрович Мейер, арестованный по нашумевшему делу кружка философов “Воскресенье”, преподаватель Пединститута имени Герцена Александр Петрович Сухов, Ксения Анатольевна Половцева, доктор университета Сорбонны, Юлия Николаевна Данзас, в прошлом фрейлина при дворе Александры Федоровны и еще целый ряд очень интересных людей.

. С Соловецких островов мне удалось вывезти две тетради. Вернее, одну тетрадь я передал через отца. Он у меня был смелый человек: не только добился свидания со мной, приехал в Соловецкий лагерь, но и взялся вывезти на волю мою тетрадь, рискуя получить за это срок. Вторую тетрадь я вывез сам уже с Беломорско-Балтийского канала, куда был переведен с Соловков. В этой второй тетради было немало записей лагерного фольклора.

“. Но одновременно, внешне незаметно, шла другая жизнь. Я уже упоминал, что в Соловецком лагере было много интеллигенции, в частности, поэтов – Панкратов, Казарновский, Евреинов. Некоторые из них вернулись из белогвардейской эмиграции на родину и, конечно, сразу были арестованы. В том числе и первоклассный поэт Владимир Кименский (Дмитрий Сергеевич оговорился – Владимир Кемецкий. Прим.Ред.). Его настоящая фамилия была Свешников. Он поссорился со своим отцом – полковником царской армии, не желавшим отпускать сына в Советский Союз, поэтому он принял фамилию своей матери.

Поэтическая молодежь тогда жила стихами Баратынского и только что вышедшего сборника О.Мандельштама “Камень”.

Интеллигенция в условиях Соловков не сдавалась. Она жила своей, часто скрытой от посторонних глаз, духовной жизнью, собираясь и обсуждая разные философские проблемы. Помню выступления А.А.Мейера, воспоминания Ю.Н.Данзас об императорской семье, позднее на Беломорско-Балтийском канале рассказы А.Ф.Лосева. Это были очень интересные люди. Например, художник Прасс, написавший лучший портрет Чехова. Выйдя на свободу, он уехал в Париж и вскоре умер.

Заключенные поддерживали друг друга, помогали. Александр Александрович Мейер на Соловках работал над своими философскими статьями, и в частности, над размышлениями о “Фаусте”. Текст Гете ему подавал Гаврила Осипович Гордон, человек энциклопедических знаний, помнивший всего “Фауста” наизусть на немецком языке. Философские статьи А.А.Мейера опубликованы в 1981 году в Париже.

Это были исключительные, замечательные люди, и я считаю своим долгом помнить их и рассказать о них. (Дмитрий Лихачев. О Соловках 1928-1931 г.г. “Место под нарами”)

Источники:

https://www.orthedu.ru/nev/9-06/biografia.htm
https://24smi.org/celebrity/49054-dmitrii-likhachev.html
https://www.solovki.ca/people_18/lihachev.php