К паустовский золотая роза. Константин паустовский золотая роза

Золотая роза

Скачать книгу в формате:

Аннотация

Литература изъята из законов тления. Она одна не признает смерти.

Всегда следует стремиться к прекрасному.

Многое в этой работе выражено отрывисто и, быть может, недостаточно ясно.

Многое будет признано спорным.

Книга эта не является ни теоретическим исследованием, ни тем более руководством. Это просто заметки о моем понимании писательства и моем опыте.

Огромные пласты идейных обоснований нашей писательской работы не затронуты в книге, так как в этой области у нас нет больших разногласий. Героическое и воспитательное значение литературы ясно для всех.

В этой книге я рассказал пока лишь то немногое, что успел рассказать.

Но если мне хотя бы в малой доле удалось передать читателю представление о прекрасной сущности писательского труда, то я буду считать, что выполнил свой долг перед литературой.

Не могу припомнить, как я узнал эту историю о.

Отзывы

Новинки

У Червинских есть старшая дочь Татьяна. Молодая панна очень дружна с Китти и стремиться сделать жи.

Одна любовь души моей

У Червинских есть старшая дочь Татьяна. Молодая панна очень дружна с Китти и стремиться сделать жи.

К паустовский золотая роза. Константин паустовский золотая роза

Моему преданному другу Татьяне Алексеевне Паустовской

Литература изъята из законов тления. Она одна не признает смерти.

Всегда следует стремиться к прекрасному.

Многое в этой работе выражено отрывочно и, быть может, недостаточно ясно.

Многое будет признано спорным.

Важные вопросы идейного обоснования нашей писательской работы не затронуты в книге, так как в этой области у нас нет сколько-нибудь значительных разногласий. Героическое и воспитательное значение литературы ясно для всех.

В этой книге я рассказал пока лишь то немногое, что успел рассказать.

Не могу припомнить, как я узнал эту историю о парижском мусорщике Жанне Шамете. Шамет зарабатывал на существование тем, что прибирал мастерские ремесленников в своем квартале.

Жил Шамет в лачуге на окраине города. Конечно, можно было бы обстоятельно описать эту окраину и тем самым увести читателя в сторону от основной нити рассказа. Но, пожалуй, стоит только упомянуть, что до сих пор в предместьях Парижа сохранились старые крепостные валы. В то время, когда происходило действие этого рассказа, валы были еще покрыты зарослями жимолости и боярышника и в них гнездились птицы.

Лачуга мусорщика приткнулась к подножию северного крепостного вала, рядом с домишками жестянщиков, сапожников, собирателей окурков и нищих.

Если бы Мопассан заинтересовался жизнью обитателей этих лачуг, то, пожалуй, написал бы еще несколько превосходных рассказов. Может быть, они прибавили бы новые лавры к его устоявшейся славе.

К сожалению, никто из посторонних не заглядывал в эти места, кроме сыщиков. Да и те появлялись только в тех случаях, когда разыскивали краденые вещи.

Судя по тому, что соседи прозвали Шамета «Дятлом», надо думать, что он был худ, остронос и из-под шляпы у него всегда торчал клок волос, похожий на хохол птицы.

Когда-то Жан Шамет знал лучшие дни. Он служил солдатом в армии «Маленького Наполеона» во время мексиканской войны.

Шамету повезло. В Вера-Крус он заболел тяжелой лихорадкой. Больного солдата, не побывавшего еще ни в одной настоящей перестрелке, отправили обратно на родину. Полковой командир воспользовался этим и поручил Шамету отвезти во Францию свою дочь Сюзанну – девочку восьми лет.

Командир был вдовцом и потому вынужден был всюду возить девочку с собой. Но на этот раз он решил расстаться с дочерью и отправить ее к сестре в Руан. Климат Мексики был убийственным для европейских детей. К тому же беспорядочная партизанская война создавала много внезапных опасностей.

Читать еще: Герцен годы жизни и смерти. Александр герцен - биография, информация, личная жизнь

Во время возвращения Шамета во Францию над Атлантическим океаном дымилась жара. Девочка все время молчала. Даже на рыб, вылетавших из маслянистой воды, она смотрела не улыбаясь.

Шамет, как мог, заботился о Сюзанне. Он понимал, конечно, что она ждет от него не только заботы, но и ласки. А что он мог придумать ласкового, солдат колониального полка? Чем он мог занять ее? Игрой в кости? Или грубыми казарменными песенками?

Но все же долго отмалчиваться было нельзя. Шамет все чаще ловил на себе недоумевающий взгляд девочки. Тогда он наконец решился и начал нескладно рассказывать ей свою жизнь, вспоминая до мельчайших подробностей рыбачий поселок на берегу Ла-Манша, сыпучие пески, лужи после отлива, сельскую часовню с треснувшим колоколом, свою мать, лечившую соседей от изжоги.

В этих воспоминаниях Шамет не мог найти ничего такого, чтобы развеселить Сюзанну. Но девочка, к его удивлению, слушала эти рассказы с жадностью и даже заставляла повторять их, требуя все новых подробностей.

Шамет напрягал память и выуживал из нее эти подробности, пока в конце концов не потерял уверенность в том, что они действительно существовали. Это были уже не воспоминания, а слабые их тени. Они таяли, как клочья тумана. Шамет, правда, никогда не предполагал, что ему понадобится возобновлять в памяти это давно ушедшее время своей жизни.

Однажды возникло смутное воспоминание о золотой розе. Не то Шамет видел эту выкованную из почернелого золота грубую розу, подвешенную к распятью в доме старой рыбачки, не то он слышал рассказы об этой розе от окружающих.

Нет, пожалуй, он однажды даже видел эту розу и запомнил, как она поблескивала, хотя за окнами не было солнца и мрачный шторм шумел над проливом. Чем дальше, тем яснее Шамет вспоминал этот блеск – несколько ярких огоньков под низким потолком.

Все в поселке удивлялись, что старуха не продает свою драгоценность. Она могла бы выручить за нее большие деньги. Одна только мать Шамета уверяла, что продавать золотую розу – грех, потому что ее подарил старухе «на счастье» возлюбленный, когда старуха, тогда еще смешливая девушка, работала на сардинной фабрике в Одьерне.

– Таких золотых роз мало на свете, – говорила мать Шамета. – Но все, у кого они завелись в доме, обязательно будут счастливыми. И не только они, но и каждый, кто притронется к этой розе.

Мальчик с нетерпением ждал, когда же старуха сделается счастливой. Но никаких признаков счастья не было и в помине. Дом старухи трясся от ветра, а по вечерам в нем не зажигали огня.

Так Шамет и уехал из поселка, не дождавшись перемены в старухиной судьбе. Только год спустя знакомый кочегар с почтового парохода в Гавре рассказал ему, что к старухе неожиданно приехал из Парижа сын-художник – бородатый, веселый и чудной. Лачугу с тех пор было уже не узнать. Она наполнилась шумом и достатком. Художники, говорят, получают большие деньги за свою мазню.

Однажды, когда Шамет, сидя на палубе, расчесывал Сюзанне своим железным гребнем перепутанные ветром волосы, она спросила:

– Жан, а мне кто-нибудь подарит золотую розу?

– Все может быть, – ответил Шамет. – Найдется и для тебя, Сузи, какой-нибудь чудак. У нас в роте был один тощий солдат. Ему чертовски везло. Он нашел на поле сражения сломанную золотую челюсть. Мы пропили ее всей ротой. Это во время аннамитской войны. Пьяные артиллеристы выстрелили для забавы из мортиры, снаряд попал в жерло потухшего вулкана, там взорвался, и от неожиданности вулкан начал пыхтеть и извергаться. Черт его знает, как его звали, этот вулкан! Кажется, Крака-Така. Извержение было что надо! Погибло сорок мирных туземцев. Подумать только, что из-за какой-то челюсти пропало столько людей! Потом оказалось, что челюсть эту потерял наш полковник. Дело, конечно, замяли, – престиж армии выше всего. Но мы здорово нализались тогда.

– Где же это случилось? – спросила с сомнением Сузи.

– Я же тебе сказал – в Аннаме. В Индокитае. Там океан горит огнем, как ад, а медузы похожи на кружевные юбочки балерины. И там такая сырость, что за одну ночь в наших сапогах вырастали шампиньоны! Пусть меня повесят, если я вру!

До этого случая Шамет слышал много солдатского вранья, но сам никогда не врал. Не потому, что он этого не умел, а просто не было надобности. Сейчас же он считал святой обязанностью развлекать Сюзанну.

Шамет привез девочку в Руан и сдал с рук на руки высокой женщине с поджатыми желтыми губами – тетке Сюзанны. Старуха была вся в черном стеклярусе и сверкала, как цирковая змея.

Девочка, увидев ее, крепко прижалась к Шамету, к его выгоревшей шинели.

– Ничего! – шепотом сказал Шамет и подтолкнул Сюзанну в плечо. – Мы, рядовые, тоже не выбираем себе ротных начальников. Терпи, Сузи, солдатка!

LiveInternetLiveInternet

–Музыка

–Кнопки рейтинга «Яндекс.блоги»

–Метки

–Рубрики

Писатели и книги (677)
19 век (85)
Бунин (38)
Достоевский (24)
Чехов (22)
Лев Толстой (18)
Пришвин (17)
Шекспир (14)
Куприн (11)
Лесков (10)
Аксаков (8)
Максим Горький (4)
Серебряный век (521)
Цветаева (115)
Блок (60)
Ахматова (49)
Гумилёв (39)
Мандельштам (31)
Бальмонт (19)
Хлебников (19)
Есенин (18)
Леонид Андреев (9)
Михаил Кузмин (4)
Поэты и поэзия (503)
Поэты XIX века (128)
Лермонтов (26)
Рубцов (21)
Заболоцкий (20)
Фет (16)
Анненский (15)
живопись (411)
Голландия (37)
Ван Гог (28)
Ренуар (13)
Марк Шагал (8)
Босх (8)
Кандинский (4)
композиторы и дирижёры (383)
Бетховен (38)
Вагнер (25)
Шопен (22)
Шостакович (19)
Моцарт (16)
Шуберт (12)
Шуман (12)
Дебюсси (9)
Бах (6)
Сибелиус (4)
Лист (2)
Русские художники (344)
Врубель (19)
Валентин Серов (14)
Левитан (11)
Коровин (11)
Кустодиев (9)
Крамской (8)
Иван Шишкин (7)
Борисов-Мусатов (7)
Васнецовы (6)
Кипренский (6)
Музыка и музыканты (335)
Ростропович (9)
Художники и картины (329)
Альбрехт Дюрер, (10)
Гейнсборо (5)
Искусство (269)
Волошин (13)
Мыслители (251)
Леонардо да Винчи (26)
Герман Гессе (13)
Флоренский (10)
Видео и фильмы (230)
Тарковские (42)
Балет (209)
Русские композиторы (200)
Римский-Корсаков (20)
Скрябин (17)
Свиридов (15)
Мусоргский (13)
Танеев (10)
Чайковский (9)
Глинка (8)
Даргомыжский (4)
Артисты (199)
Есть женщины . (193)
Ольга Берггольц (13)
Вне разделов (190)
Иван Толстой (28)
История России (185)
На здоровье (180)
Цветы и поздравления (179)
Май (22)
опера (176)
Учёные и открытия (171)
Наша Земля (169)
Научно-популярное (158)
Наши . (154)
Шукшин (21)
Шаламов (16)
Платонов (13)
Лихачёв (12)
Астафьев (12)
космонавты (10)
танцовщики (143)
нуриев (21)
Барышников (20)
Цискаридзе (19)
Васильев (14)
Лиепа (8)
Годунов (7)
нежинский (4)
Лавровский (1)
Святые . (137)
Города и памятники (123)
1812, 1945 (120)
Герои 1812 (14)
Пушкин (120)
Cкульптура (119)
Микеланджело (18)
Замечательные люди (118)
Замечательные места и промыслы (118)
Великие балерины (108)
Максимова (20)
Анна Павлова (11)
Уланова (9)
Обучающие материалы (102)
Песни и мелодии (99)
Природа. Животные (97)
Еда (92)
Театр и актёры (91)
Фотографии (90)
Авангард (86)
прерафаэлиты (21)
кандинский (10)
Ларионов и Гончарова (8)
Филонов (3)
Русские не в России (85)
Борис Зайцев (7)
Аудиокниги (83)
Кто мы (81)
Наша родина (77)
Наука (75)
Славянская культура (74)
О Японии (60)
ДаКар (58)
Рахманинов (58)
Пастернак (58)
Материаловедение (52)
Балетмейстеры (48)
Баланчин (7)
Минкус (6)
Эйфман (4)
Архитектура (39)
Гауди (11)
Экопроблемы (39)
Геометрия и символы (37)
Эшер (6)
Романовы (35)
Моря и океаны (34)
Реки и озёра (15)
Бродский (32)
Непознанное (30)
справочники (12)
Шестидесятники (9)
Аксёнов (7)
Рюриковичи (8)
Возрождение (2)
северное возрождение (1)

Читать еще: Гоголевская школа в литературе. "Натуральная школа" в русской литературе

–Цитатник

Документальный фильм. «Искусство скрипки»,1 и 2 части. Документальный фильм. «Искусство скрипк.

Интонация путешественника Надя Кузнецова. Графика и фотография к книге Павла Мурато.

ИРЛАНДСКИЙ ХУДОЖНИК-ПРЕРАФАЭЛИТ ФРЕДЕРИК УИЛЬЯМ БЁРТОН / FREDERIC WILLIAM BURTON (1816-1900) Фр.

«Последним гением ХХ века называют Альфреда Шнитке. Обладая острым восприятием мира, ко.

–Поиск по дневнику

–Подписка по e-mail

–Статистика

Паустовский Константин Георгиевич. “Золотая роза”

Паустовский Константин Георгиевич (1892-1968), русский писатель родился 31 мая 1892 года в семье железнодорожного статистика. Отец, по словам Паустовского, “был неисправимым мечтателем и протестантом”, из-за чего постоянно менял места работы. После нескольких переездов семья поселилась в Киеве. Паустовский учился в 1-й Киевской классической гимназии. Когда он был в шестом классе, отец оставил семью, и Паустовский был вынужден самостоятельно зарабатывать на жизнь и учебу репетиторством.

“Золотая роза” – особенная книга в творчестве Паустовского. Она вышла в 1955 году, на тот момент Константину Георгиевичу исполнилось 63 года. Эта книга может называться “учебником для начинающих писателей” только отдалённо: автор приоткрывает завесу над собственной творческой кухней, рассказывает о себе, источниках творчества и роли писателя для мира. Каждый из 24 разделов несёт в себе частичку мудрости умудрённого опытом писателя, который размышляет о творчестве исходя из своего многолетнего опыта.

Условно книгу можно разделить на две части. Если в первой автор вводит читателя в «тайное тайных» — в свою творческую лабораторию, то другую ее половину составили этюды о писателях: Чехове, Бунине, Блоке, Мопассане, Гюго, Олеше, Пришвине, Грине. Рассказам свойствен тонкий лиризм; как правило, это повествование о пережитом, об опыте общения — очном или заочном — с тем или иным из мастеров художественного слова.

Жанровый состав «Золотой розы» Паустовского во многом уникален: в едином композиционно законченном цикле объединились разные по своим характеристикам фрагменты — исповедь, мемуары, творческий портрет, очерк творчества, поэтическая миниатюра о природе, языковедческое исследование, история замысла и его воплощения в книге, автобиография, бытовая зарисовка. Несмотря на жанровую разнородность, материал «сцементирован» сквозным образом автора, который диктует повествованию свой ритм и тональность, ведет рассуждение в соответствии с логикой единой темы.

Многое в этой работе выражено отрывисто и, быть может, недостаточно ясно.

Многое будет признано спорным.

В этой книге я рассказал пока лишь то немногое, что успел рассказать.

Литература изъята из законов тления. Она одна не признает смерти.

Всегда следует стремиться к прекрасному.

Многое в этой работе выражено отрывисто и, быть может, недостаточно ясно.

Многое будет признано спорным.

В этой книге я рассказал пока лишь то немногое, что успел рассказать.

Читать еще: Стас пьеха биография личная жизнь где живет. Пьеха станислав пятрасович

Его записные книжки живут в литературе самостоятельно, как особый жанр. Он мало ими пользовался для своей работы.

Как интересный жанр существуют записные книжки Ильфа, Альфонса Додэ, дневники Толстого, братьев Гонкур, французского писателя Ренара и множество других записей писателей и поэтов.

Как самостоятельный жанр записные книжки имеют полное право на существование в литературе. Но я, вопреки мнению многих – писателей, считаю их почти бесполезными для основной писательской работы.

Некоторое время я вел записные книжки. Но каждый раз, когда я брал интересную запись из книжки и вставлял ее в повесть или рассказ, то именно этот кусок прозы оказывался неживым. Он выпирал из текста, как нечто чужеродное.

Я могу это объяснить только тем, что лучший отбор материала производит память. То, что осталось в памяти и не забылось, – это и есть самое ценное. То же, что нужно обязательно записать, чтобы не позабыть, – менее ценно и редко может пригодиться писателю.

Память, как сказочное сито, пропускает сквозь себя мусор, но задерживает крупинки золота.

У Чехова была вторая профессия. Он был врачом. Очевидно, каждому писателю полезно было бы знать вторую профессию и некоторое время заниматься ею.

То, что Чехов был врачом, не только дало ему знание людей, но сказалось и на его стиле. Если бы Чехов не был врачом, то, возможно, он бы не создал такую острую, как скальпель, аналитическую и точную прозу.

Некоторые его рассказы (например, «Палата № 6», «Скучная история», «Попрыгунья», да и многие другие) написаны как образцовые психологические диагнозы.

Его проза не терпела ни малейшей пыли и пятен. «Надо выбрасывать лишнее, – писал Чехов, – очищать фразу от «по мере того», «при помощи», надо заботиться об ее музыкальности и не допускать в одной фразе почти рядом «стала» и «перестала».

Он жестоко изгонял из прозы такие слова, как «аппетит», «флирт», «идеал», «диск», «экран». Они вызывали у него отвращение.

Жизнь Чехова поучительна. Он говорил о себе, что в течение многих лет выдавливал из себя по каплям раба. Стоит разложить фотографии Чехова по годам – от юношества до последних лет жизни, – чтобы воочию убедиться, как постепенно исчезает с его внешности легкий налет мещанства и как все строже, значительнее и прекраснее делается его лицо и все изящнее и свободнее его одежда.

Есть у нас в стране уголок, где каждый хранит часть своего сердца. Это чеховский дом на Аутке.

Для людей моего поколения этот дом – как освещенное изнутри окно. За ним можно видеть из темного сада свое полузабытое детство. И услышать ласковый голос Марии Павловны – той милой чеховской Маши, которую знает и по-родственному любит почти вся страна.

Последний раз я был в этом доме в 1949 году.

Мы сидели с Марией Павловной на нижней террасе. Заросли белых пахучих цветов закрывали море и Ялту.

Мария Павловна сказала, что этот пышно разросшийся куст посадил Антон Павлович и как-то его назвал, но она не может вспомнить это мудреное название.

Она сказала это так просто, будто Чехов был жив, был здесь совсем недавно и только куда-то на время уехал – в Москву или Ниццу.

Я сорвал в чеховском саду камелию и подарил ее девочке, бывшей с нами у Марии Павловны. Но эта беззаботная «дама с камелией» уронила цветок с моста в горную речку Учан-Су, и он уплыл в Черное море. На нее невозможно было сердиться, особенно в этот день, когда казалось, что за каждым поворотом улицы мы можем встретиться с Чеховым. И ему будет неприятно услышать, как бранят сероглазую смущенную девочку за такую ерунду, как потерянный цветок из его сада.

У Блока есть ранние малоизвестные стихи: «Ночь теплая одела острова».

В этих стихах есть одна строчка – протяжная и нежная, вызывающая в памяти всю прелесть туманной юности: «Весна моей мечты далекой…»

Это – не обыкновенные слова. Это – озарение. Из таких озарений создан весь Блок.

Каждый раз, когда я бывал в Ленинграде, я хотел пойти (именно пойти пешком, а не поехать на автобусе или трамвае) на Пряжку, чтобы увидеть тот дом, где жил и умер Блок.

Однажды я пошел и заблудился среди пустынных кварталов и затянутых тиной каналов и так и не нашел дом Блока. Но случайно я увидел в переулке, заросшем травой, мемориальную доску на кирпичном выцветшем доме. В этом доме, оказывается, жил Достоевский.

Только недавно я нашел наконец дом Блока на набережной реки Пряжки.

Поздняя осень засыпала черную реку ворохами сухих листьев. За Пряжкой начиналась рабочая портовая окраина города. Видны были заводы, верфи, мачты пароходов, дымы, бледное предвечернее небо. Но на Пряжке было пустынно и тихо, как в глубокой провинции.

Это был странный приют для такого поэта, как Блок. Может быть, Блок искал эту тишину и близость моря потому, что она возвращает смятенному человеческому сердцу спокойствие.

«…мы жили на этой земле. Не давайте её в руки опустошителей, пошляков и невежд. Мы – потомки Пушкина, и с нас за это спросит ся».

“Мне кажется, что одной из характерных черт моей прозы, является её романтическая настроенность. Романтическая настроенность не противоречит интересу к “грубой” жизни и любви к ней. Во всех областях действительности, за редкими исключениями, заложены зёрна романтики. Их можно не заметить и растоптать или, наоборот, дать им возможность разрастись, украсить и облагородить своим цветением внутренний мир человека”.

Источники:

https://readli.net/zolotaya-roza/
https://www.litmir.me/br/?b=21538&p=1
https://www.liveinternet.ru/users/4373400/post415926317/

голоса

Рейтинг статьи

К паустовский золотая роза. Константин паустовский золотая роза

Золотая роза

Скачать книгу в формате:

Аннотация

Отзывы

Популярные книги

Как разговаривать с кем угодно. Уверенное общение в любой ситуации

Назови меня своей

Часовая битва

Книга о теле

Путь Шамана. Поиск Создателя

Забавно быть студентом

Новинки

Одна любовь души моей

К паустовский золотая роза. Константин паустовский золотая роза

LiveInternetLiveInternet

–Музыка

–Кнопки рейтинга «Яндекс.блоги»

–Метки

–Рубрики

–Цитатник

–Поиск по дневнику

–Подписка по e-mail

–Статистика

Паустовский Константин Георгиевич. “Золотая роза”