Один про фому другой ерему значение. Я Вам про Фому, а Вы мне про Ерёму

“Я ему про Фому, а он мне про Ерёму”.

Разногласие “Я ему про Фому, а он мне про Ерёму” описывает беседу, в которой собеседники обдумывают одну и ту же тему на разных уровнях.

“В 1989 году я обнаружил лестницу полей внимания, – пишет в своей книге Я. А. Фельдман, математик, изучающий психологию, педагогику, социологию, философию и культуру. – Каждая деятельность в каждый отдельный момент лежит на определённом уровне. Каждый уровень предполагает определённую структуру поля внимания. Вот эти структуры:

2. Много объектов.

4. Много процессов.

Чтобы вы представили уровни наглядно, я предлагаю вам взять карандаш и восемь листов бумаги. На первом листе вы нарисуете точку. На втором две, три или четыре точки. На третьем – прямую. На четвёртом – две, три или четыре прямых. На пятом напишете слова “лист бумаги – это плоскость”. Шестой перегнёте пополам или веером и увидите воочию две, три и более плоскостей. На седьмом изобразите систему, в которую можно организовать грани-плоскости: нарисуете куб, усечённую призму и шестигранник. На восьмом изобразите много систем плоскостей: нарисуете шар, полусферу, цилиндр, конус, призму, куб, усечённый конус и многогранник.

В зависимости от характера люди по-разному проживают одни и те же события. Психологу интересно то, что стоит за фактами.

Первый уровень психологических знаний (точка) – представление о том, какие характеры на свете бывают. Если вы ещё не видели книгу психотерапевта М. Е. Бурно “О характерах людей”, – прочтите её прежде, чем идти дальше.

Второй уровень психологических знаний (много точек) – представление о том, что разные ситуации выявляют разные грани характера. Какие-то грани проявляются чаще и заметней, какие-то реже и не сразу бросаются в глаза стороннему наблюдателю, – если вы ещё не прочли книгу психолога В.В. Пономаренко “Практическая характерология с элементами прогнозирования и управления поведением. Методика “семь радикалов”, – отложите данное эссе в сторону и нагоняйте пропущенный материал.

Третий уровень психологических знаний (прямая) – представление о том, как следует поступать и почему из двух зол надо выбирать меньшее. Это этические дилеммы и конфликты лояльности, с которыми каждый человек сталкивается в детсадовские и школьные годы.

Четвёртый уровень знаний (много прямых) знакомит читателя с бессознательными влечениями, движущими мотивационными силами. Наблюдения о желаниях, собранные Леопольдом Сонди, были опубликованы в первой половине двадцатого века в книге Szondi Lipot (1937) Analysis of Marriges.

Пятый уровень знаний (плоскость) – представление об алгоритме, по которому другой человек принимает решение. Для описания алгоритма нужно знать характер, кому сохраняет лояльность, каковы мотивы и тип привязанности. Цикл эссе “Горькая правда о привязанности” предлагает ревизию имеющихся в психологии теорий аттачмента.

Шестой уровень (несколько плоскостей) вводит идею историзма, начала, продолжения и конца отношений, как они зарождаются, когда и почему умирают. Если вы ещё не прочли книгу А. Ю. Афанасьева “Синтаксис любви”, полюбопытствуйте. Его находки описывают механизмы идентификации и проективной идентификации.

Седьмой уровень (система плоскостей) вводит смыслообразующую идею биографии, зачем люди реализуют свои решения и складывают друг с другом отношения.

Восьмой уровень (много систем плоскостей) вводит идею авторства своей жизни (М.М. Бахтин). Чтобы иметь свободу выбора судьбы и биографии, нужно быть способным выйти за рамки системы, в которой привык размышлять, – отрефлексировать, какие наррадигмы действуют в национальном сознании. Попытка такой рефлексии предпринята в книге “Marriage по-русски”.

Про Фому и Ерему

Два русских богатыря празднуют победу над врагами (угадайте, кто – где).

Во многих пословицах имена Еремей и Фома упоминаются вместе. Идёт это от народной повести XVII века о Фоме и Ерёме, где два брата неудачника пробуют свои силы в земледелии, рыболовстве, охоте, служении Богу, но ничего у них не выходит:

. У Еремы были гусли, у Фомы орган.
Разгладя они усы да на пир пошли.
Стали они пивцо попивать:
Ерема наливает и Фома подает,
сколько пьют, а болше на землю льют,
чужаго добра не берегут.
Ерема играет, а Фома напевает,
на Ерему да на Фому осердилися в пиру.
Ерему дубиной, Фому рычагом,
Ерему бьют в плешь, а Фому в е.
Ерема кричит, а Фома верещит:
«Государи соседи, не выдайте»!
. Захотелось им, двум братом, рыбки половить
Ерёма сел в лодку, Фома в ботник
лодка утла, а ботник безо дна
Ерёма поплыл, а Фома не отстал
и как будут они среди быстрыя реки
наехали на них лихие бурлаки
Ерёму толкнули, Фому выбросили
Ерёма упал в воду, Фома на дно
оба упрямы, со дна не бывали.

Я ему про Фому, а он мне про Ерёму
Не бей Фому за Ерёмину вину
Фома музыку разумеет, а Ерёма плясать умеет
Фома на гудке играть, а Ерёма глазами мигать
Стой, Фомка, неплох и Ерёмка
Фома не без ума, Ерёма не без промысла

Эти имена встречались также в песнях, балаганных представлениях, на лубочных картинках:

Фома и Ерема огребают от Суркова

Как Ерёма и Хома потумакалися
Они сплакалися, потумакалися

Вот бы наше с тобой дело серых заюшек ловить
Как Ерёма купил сучку, а Хома кобеля
Как пошли они на охоту серых заюшек ловить
Как Ерёмина не гонит, и Хомов не берёт
Они сплакалися, всё расплакалися

Вот не наше с тобой дело серых заюшек ловить
Только б наше с тобой дело красных девушек любить
Как чубы они начесали, да й на улицу пошли
Как Ерёму не хотят, на Хому и не глядят
Они сплакалися, всё расплакалися

Вот не наше с тобой дело красных девушек любить
Только б наше с тобой дело в Божью церкву ходить
Как Ерёме дали книжку а Хоме пасалтырь
Как Ерёма не читает, и Хома не поёт
Как Ерёме дали клочья, а Хоме да поволочья
Они сплакалися, всё расплакалися

Вот не наше с тобой дело в Божью церкву ходить
Только наше с тобой дело в Донце рыбицу ловить
Как Ерёма сел у лодку, а Хома увзял весло
Как поплыли по Донцу ловить белу рыбицу
Как Ерёма веслом болтает, Хома рыбицу хватает
Как Ерёма болтанул, Хома вывернулся
Как Ерёма пошёл на дно, а Хома уж там давно

Фома и Ерема принимают десант из Кремля

Научное объяснение, принцип анти-иконы: “. Плот и Пушило Фома и Ерема — персонажи из этого смехового, вывернутого мира, но читатель хорошо видел за литературными образами живых людей. Они — братья, близнецы («за един человек, лицом единаки»), неразлучные в делах и помыслах. Впрочем, «приметами они разны» (см. выше)”.

Фома и Ерема управляют народной стихией

Один про фому другой ерему значение. Я Вам про Фому, а Вы мне про Ерёму

• ЖАНРЫ
• АВТОРЫ
• КНИГИ 589 562
• СЕРИИ
• ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 548 327

сочинения в четырех томах.

Стихи, сказки, песни.

Память детства драгоценна для человека. То, что запомнилось с детства, не забывается всю жизнь. А запоминается крепко все необычайное, яркое, поразившее глаз и слух, доставившее радость, давшее толчок воображению. И мы уносим с собой в нашу жизненную дорогу первый рассвет, увиденный в детстве, и первый цветок, раскрывшийся перед нами, и первый снег, и первую звезду, и первую мелодию, тронувшую нашу душу, и первые звонкие строчки стихов, которые мы повторяли в младенчестве.

В кинохронике военных лет есть кадры, запечатлевшие приезд С.Я. Маршака к танкистам для передачи им нового танка, который был построен на премию, полученную группой поэтов и художников за их стихи и рисунки. Стоя на крыле мощной боевой машины, самый штатский, самый мирный из поэтов читал бойцам свои стихи. И, став в кружок на лесной поляне, молодые солдаты, еще недавние читатели детских книжек Маршака, с радостью слушали знакомые энергичные строки, которые помнили с детства. Вот поистине свидетельство народной славы поэта!

Имя Самуила Яковлевича Маршака оттого так широко известно в нашей стране, что дружба поэта с читателем начинается уже в ту пору, когда в руки ребенка даётся чудо-игрушка — первая книжка с картинками, которую он сам еще даже не умеет прочесть, и продолжается эта дружба, не обрываясь, до тех пор, пока растрепанная любимая книжка не перейдет по наследству к сыну уже успевшего вырасти читателя. Вот уже более тридцати с лишним лет стихи Маршака сопровождают у нас в Советской стране ребенка на всех ступеньках возраста. Сначала: самые короткие в мире стихи — задорные звонкие двустишия-подписки к картинкам («Эй, не стойте слишком близко, — я тигренок, а не киска!»), веселые азбуки, забавные считалки, смешные рассказы про «человека рассеянного с улицы Бассейной» и про то, как «дама сдавала в багаж диван, чемодан, саквояж», загадки, песни и сказки, стихи про «Почту» и про «Что мы сажаем, сажая леса»; потом «Быль-небылица» о прошлом, о старой, дореволюционной жизни, поэмы о «Неизвестном герое» и «Ледяном острове», сказка-пьеса «Двенадцать месяцев» и вошедшие в хрестоматию гордые стихи «Наш герб». А на пороге юности Маршак открывает перед этим своим читателем сокровищницу мировой поэзии — сонеты Шекспира и песни Бернса, лирику Китса, Вордсворта, Гейне, Петёфи и других замечательных поэтов.

Стихи Маршака учат ребенка поэтическому восприятию жизни, приобщают к богатствам родного языка и мировой поэзии. Понятно, что, и вырастая, советский человек, где бы он ни жил, кем бы он ни был, — педагогом в школе, инженером или рабочим на заводе, трактористом в колхозе, врачом, солдатом, — сохраняя в памяти эти стихи, остается благодарен своему первому учителю поэзии.

Не занимая никаких должностей, Маршак является подлинным общественным деятелем нашей страны, принимая живое участие в ее культурной жизни, выступая в печати, поддерживая постоянную связь со своими читателями.

Каждый день в большой дом на улице Чкалова, который и сам уже давно живет в стихах, почтальон, чей труд прославлен в двух «Почтах», приносит письма со всего света: из городов и деревень Советского Союза, из Англии, из далекой Японии, из Китая, из демократических стран Европы. На многих письмах даже точного адреса нет — написано просто: «Москва. Союз писателей — Маршаку». Или совсем коротко: «Москва — Маршаку». Вот письмо, в котором мать трогательно благодарит поэта за ту радость, что его стихи доставили ее больному сыну. Вот зарубежный друг поздравляет с Новым Годом и желает мира и дружбы между народами. Вот юноша с дальнего севера прислал свои первые наивные и неуклюжие стихи — еще недавно он шёл по плохой дорожке, был вором, а теперь хочет трудится, стать человеком, жить честно. А вот — привет из Японии — цветные фотографии и патефонные пластинки, воспроизводящие спектакль «Двенадцать месяцев» на сцене японского театра «Хаюдза»…

В письме, которым С. Я. Маршак откликнулся на стихи юноши, были очень верные слова: «Чтобы стать писателем, надо быть хорошим читателем», и я помню, как горячо говорил Самуил Яковлевич о том, что у нас должна быть создана большая и прекрасная «Антология», которую можно было бы посылать таким юным корреспондентам — вместе с советом читать хорошие книги. Это стремление научить любить книгу, приобщить человека, особенно молодого, к искусству, к литературе, вообще к культуре, помочь понять великую деятельность человеческого духа, творческие усилия человечества во все века и во всех странах земли, — и есть то высокое одушевление, которое движет работу Маршака в литературе.

Он — просветитель в самом широком смысле слова. Как никто другой, он чувствует преемственность и связь культур, движение — основу человеческой деятельности, мощный поток времени, который определяет направление, характер и судьбу разных течений в искусстве.

Маршак и сам начинал свой трудовой путь и вырос, как поэт, в том могучем и грозном, небывало высоком потоке, который зовется великой социалистической революцией — Октябрьской революцией в России. Ее идеи — вера в коммунистическое братство людей и народов, в торжество свободного и творческого труда, в красоту справедливой и чистой жизни — стали его мерилом в жизни и литературе. Он был одним из тех, кто пришел в первые годы советской власти строить новую культуру небывалого в мире социалистического государства, он — из славной стаи зачинателей молодой советской литературы.

Призвание человека далеко не всегда определяется сразу — на заре его жизни. И того, кто рано сам открыл в себе свой дар и был поддержан другими, можно назвать счастливцем. Таким «счастливцем» был С. Маршак, чье литературное дарованье с детства было верно угадано им самим и его воспитателями.

Самуил Яковлевич Маршак родился в 1887 году и провел раннее детство в провинциальной глуши под Воронежем. Отец его работал техником на заводе; это был талантливый самоучка-изобретатель, кочевавший с места на место в поисках настоящего дела; он первый привил своим детям стремление к знанию, интерес и уважение к человеческому труду, ко всякому мастерству.

Книга была в этой семье любимым другом, стихи рано вошли в жизнь будущего поэта. С самых ранних лет у него складывались уже свои вкусы и пристрастия. «Я любил в детстве смешное и героическое, — вспоминал С. Маршак впоследствии. — Лирику я почувствовал позже — в юности. Сочинять стихи начал лет с четырех. К одиннадцати годам я написал уже несколько длиннейших поэм и перевел оду Горация».

Эти первые литературные опыты поощрялись гимназическим учителем маленького поэта, латинистом, человеком широко и разносторонне образованным, хорошо знавшим русскую и западноевропейскую литературу. Дружба с этим недюжинным человеком, заброшенным судьбой в глухую провинцию, европейски элегантным, ироническим, очень одиноким, осталась в памяти поэта как одно из ярких впечатлений детства и, несомненно, сыграла большую роль в формировании его таланта. Любовь к классической поэзии, любовь к языку, знакомство с мировой поэзией, первые попытки переводить стихи иноплеменных поэтов — все это рождалось под влиянием учителя. И, может быть, именно эта дружба ребенка со взрослым на всю жизнь оставила в поэте убеждение, высказанное им позже в стихах и статьях, что ребенок всегда тянется к взрослым, что ему интереснее жизнь взрослых, чем жизнь детей, потому, что ребенок всегда мечтает поскорее вырасти, стать большим, жить, как большие.

И в дальнейшем судьба была щедра к мальчику, одарив его встречами с замечательными людьми русского искусства. Из провинциального захолустья — подростком — он, как в сказке, был перенесен в северную столицу — в Петербург, учился в одной из лучших гимназий, жил в доме, где бывали художники, писатели, артисты. Одной из первых его жизненных удач была встреча с В. В. Стасовым, известным критиком-искусствоведом. Стасов водил мальчика в музеи, в оперу, где пел Шаляпин, на концерты знаменитых музыкантов; в Петербургской Публичной библиотеке, где работал тогда Стасов, будущий поэт проводил целые дни, рассматривая старинные книги и гравюры, слушая горячие споры об искусстве.

Источники:

https://pikabu.ru/story/ya_emu_pro_fomu_a_on_mne_pro_eryomu_4474745
https://monop.livejournal.com/183271.html
https://www.litmir.me/br/?b=181944&p=31