“Русские ночи” (Одоевский): описание и анализ романа. Русские ночи

Введение

Глава 1 посвящена истории изучения цикла «Дневник Экономиста», который является частью «Русских ночей» В.Ф. Одоевского. Здесь рассматривается тема смерти в экзистенциализме. В Главе 2 обзорно представлена функция мотива смерти в «Русских ночах»» в целом и подробно проанализирован мотив смерти в «Дневнике Экономиста». В Главе 3 рассматривается связь мотива смерти с экзистенциальной проблематикой на примере главного героя – Экономиста. В Главе 4 Представлена методическая разработка на основе данной теоретической работы.

В заключении подводятся итоги исследования, формируются окончательные выводы по рассматриваемой теме.

РОМАН В.Ф. ОДОЕВСКОГО «РУССКИЕ НОЧИ» И ТРАКТОВКА ТАНАТОЛОГИЧЕСКОЙ ПРОБЛЕМАТИКИ В ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМЕ

История изучения «Русских ночей»

«Русские Ночи» – итог литературной и философской деятельности В.Ф. Одоевского. Книга вышла в свет в 1844 году. Автор работал над ней в течение 20 лет: с середины 20-х до середины 40-х годов. Данное произведение первоначально задумывалось как «словарь философских идей». «Русские ночи» должны были проиллюстрировать ведущие учения и теории XIX века, их значение для человека и общества в целом [18:163].

«Русские ночи» соединили в себе искания и представления В.Ф. Одоевского за многие годы. В этом произведении автор и систематизирует накопленный опыт, и отталкивается от него. Идеи Шеллинга, философско-мистический утопизм, преодоление взглядов Гегеля, мистические учения Сен-Мартена, полемика с теориями Мальтуса и Бентама соединились в «романе идей», опровергая и дополняя друг друга [18]. Многие представления В.Ф. Одоевского находили отражение в более ранних произведениях. На их основе были написаны «Русские ночи». Итоговое произведение В.Ф. Одоевского связано с «Домом сумасшедших», «Психологическими заметками» и отдельными новеллами разных лет [29]. Объемность текстового и идейного материала нашли отражение в структуре, форме, жанре, системе персонажей «Русских ночей».

«Русские ночи» – произведение романтизма. Эстетические представления эпохи привели к отказу от строгой формы. Особенность романтиков – фрагментарность мышление. Фрагмент – сознательная установка на выражение недосказанности и многоплановости текста. Особенность романтического сознания определила и свободную форму произведений, нескованную жанровыми рамками. Поэтому в «Русских ночах» соседствуют: цикл, новеллы, фрагменты, сказка, элементы драматического диалога. Все многообразие форм вмещает в себя жанр романа, как его понимали немецкие романтики. «Роман идей – сократовские диалоги нашего времени», отличающиеся свободной формой, философским уклоном, отсутствием главного героя и объективностью [17: 262].

Таким образом, идея «Русских ночей» и свободная форма определяют сложную структуру произведения. Канва романа – это философские споры четырех друзей, ведущиеся девять ночей. Фауст читает рукописи юношей-шеллингианцев о «гениальных безумцах», людях творческих. Он же предлагает Ростиславу, Виктору, Вячеславу «Дневник Экономиста», включающий в себя новеллы, иллюстрирующие жизнь и проблемы общества.

Наличие нескольких доминирующих тем, отсутствие главного героя, жанровое разнообразие, рамочная структура, позволяют исследователям акцентировать внимание на отдельных новеллах, темах, цикле или форме. П.Н. Сакулин дает многосторонний анализ произведения через философские споры четырех друзей, и осмысление «полноты – неполноты» жизни героев [29]. Ю.В. Манн рассматривает структуру диалога как выражение основной идеи: философские искания В.Ф. Одоевского [18]. В.И. Сахаров сосредотачивается на цикле, как форме прочтения всего творчества Одоевского, где особую роль играет тема «гениальных безумцев» [30]. А.В. Федоров уделят внимание антиутопии «Город без имени» [34]. О.Н. Кулишкина исследует Фаустовскую тему в «Русских ночах» [9]. Тема безумия как основополагающая рассматривается в работах О.А. Иоскевич [27].

При всем многообразии научных изысканий в «Русских ночах» остаются части, находящиеся на периферии исследовательского интереса. Цикл «Дневник Экономиста» представляет собой особую структуру в романе, требующую более глубокого изучения.

Цикл – группа самостоятельных произведений, составленная и объединенная самим автором, которая представляет художественное целостное единство [15:1189]. В «Русских ночах» существует один организованный цикл – «Дневник Экономиста». В него входят шесть новелл. Пять из них: «Бригадир», «Бал», «Мститель», «Насмешка мертвеца», «Цецилия» – были написаны в 30-х годах и ранее опубликованы как отдельные произведения. «Последнее самоубийство» напечатано впервые в «Русских ночах» как часть «Дневника Экономиста» [29: 209]. Объединяет весь цикл Экономист или Б*. Он является автором шести новелл. Жизнь самого героя передана в прилагавшемся к ним письме. История Экономиста выступает комментарием к новеллам. «Дневник Экономиста» – это цикл, сознательно составленный автором в определенной последовательности, объединенный героем и идеей.

Исследователи зачастую рассматривают шесть новелл как отдельные произведения (А.В. Федоров [34], В.И. Сахаров [30]). Как иллюстрация общей философской проблематики они выступают в работах П.Н. Сакулина [29], Е.А. Маймина [17]. Мир, лишенный поэзии, односторонен и страшен. Шесть новелл рассматриваются как антитеза миру поэтическому. Цикл «Дневник Экономиста» не всегда отделяют от других произведений «Русских ночей». «В рассказах: «Бригадир», «Бал», «Мститель», «Насмешка мертвеца», «Последнее самоубийство», «Город без имени» рисуется мир, лишенный поэтического, – и он выглядит как мертвый, страшный мир…» [14:91]. В данном случае не учитывается роль Экономиста как автора текстов.

В работе Ю.В. Манна впервые обращается внимание на авторство перечисленных новелл. Исследователь замечает общую «напыщенность» стиля шести рассказов. Он объясняет ее душевным состоянием «подставного автора», но не рассматривает отрывки в психологическом ключе [18:181]. Важным для исследователя является авторство реальное (В.Ф. Одоевского), а не приписываемое (Экономист).

Работы последних лет, выявившие тему безумия как объединяющую весь роман, по-новому определили место цикла и его автора. На первый план вышли герои-повествователи. Экономист определяется как безумец, так как его ум позабыл «поэзию сердца». Расположение новелл подчеркивает углубляющееся душевное расстройство [27:81-82]. В работе О.А. Иоскевич [27] отмечена связь между душевным состоянием героя и его творчеством.

Н.Г. Федосеенко в статье «Романтический феномен безумия» обращает внимание на связующую новеллы тему смерти, трактуя ее как путь к «поэтическому, душевному безумию» Экономиста [36:31].

Долгое время «Дневник Экономиста» рассматривался как ряд отдельных новелл без связи с приписываемым автором. В работах последних лет изменился угол зрения. Внутренний мир героя объясняется через его творчество, ведущей темой которого является смерть. Это в свою очередь открывает путь к танатологической проблематике текста «Дневника Экономиста».

ПРОБЛЕМА ЖАНРОВОГО ОПРЕДЕЛЕНИЯ РОМАНА В. Ф. ОДОЕВСКОГО «РУССКИЕ НОЧИ»

Данная рабата представляет ссобой научную статью, раскрывающую суть жанрового синкретизма (смешения нескольких жанров в одном художественном произведении) книги В. Ф. Одоевского “Русские ночи”. Статья доказывает возможность сосуществования в одном произведении не связанных между собой жанров, причём основной акцент сделан на то, что “Русские ночи” являются первым философским романом в русской литературе.

Скачать:

Предварительный просмотр:

ПРОБЛЕМА ЖАНРОВОГО ОПРЕДЕЛЕНИЯ РОМАНА В. ОДОЕВСКОГО «РУССКИЕ НОЧИ»

Роман “Русские ночи” – самое значительное произведение В. Одоевского, вобравшее в себя многие его замыслы, синтезировавшее его воззрения на жизнь, выразившее в цельном и концентрированном виде его любимые философские идеи. Это итоговое произведение в точном смысле этого слова. Роман вышел в свет в 1844 г.

Замысел “Русских ночей” возник и созревал у В. Одоевского

постепенно, на протяжении многих лет. Еще в 20-е годы В. Одоевский думает онеобходимости ввести читателя в современную драму с помощью персонажей,которые заменили бы собою древнегреческий хор. У него появляется идея произведения, в котором ключевую роль играли бы несколько беседующих и философствующих героев, как бы со стороны наблюдающих жизнь и творящих над нею свой суд. Позднее, в “Русских ночах”, такими героями будут Фауст и его приятели.

“Русские ночи” состоят из частей, писавшихся в разное время -преимущественно в течение 30-х годов. За исключением отрывка “Последнее самоубийство”, все части еще прежде, чем они сложились в цельную композицию, стали романом, были известны читателям в качестве самостоятельных произведений. Так, вошедшая в состав “Русских ночей” новелла “Последний квартет Бетховена” была опубликована как самостоятельное произведение еще 1831 г. в альманахе “Северные цветы”

Новелла за новеллой, отрывок за отрывком писались и печатались В.Одоевским без ясного сознания их внутренней связи и взаимозависимости. Такое сознание пришло позднее. Глубинная связь между отрывками, разумеется, была с самого начала, ее просто не могло не быть у такого писателя, как В.Одоевский, – писателя, создававшего все свои произведения на основе более или менее цельной философской концепции. Но эта связь не до конца и не сразу была осознана самим автором отрывков. В. Одоевский писал по этому поводу:

“Инстинктуальная поэтическая деятельность духа отлична от разумной в образе своих действий, но в существе своем одинакова. Так бесознательно развивалисьво мне одна за другою Повести дома сумасшедших, и, уже окончивши их, язаметил, что они имели между собою стройную философскую связь”.

“Русские ночи” – произведение уникальное по мысли, по характеру композиции, по жанровой своей природе. Это одновременно и роман, и драма, и философский трактат, и дидактическая книга.

“Русские ночи” – это русские мысли, русские раздумья, русские идеи.Разумеется, это не точная расшифровка названия: романтическая поэтика не требует, да и не допускает логически строгой и точной расшифровки.

В. Одоевский всегда проявлял влечение к фрагментарным формам в литературе. Его излюбленные жанры – обрывочные записи, афоризмы, “гномы”.Тяготение к фрагментарному изложению сказалось и в “Русских ночах”. Это

тяготение было и естественным, и осознанным. Недаром в романе часто повторяется слово “отрывки”: “После восьмилетней уединенной жизни, посвященной сухим цифрам и выкладкам, сочинитель сих отрывков. ” и проч.

“Обрывочность” романа В. Одоевского не мешает ему быть цельным по внутренней своей структуре. Видимая фрагментарность произведения сочетается с глубоким, м_у_з_ы_к_а_л_ь_н_ы_м единством всех его частей. Музыкальным можно назвать самый принцип композиции романа. Разумеется, это не точное, не терминологическое определение, а метафора. Но метафора, которая способна прояснить суть дела.

Вопрос о жанровом своеобразии романа В.Ф.Одоевского «Рус-ские ночи» неоднократно рассматривался в работах литературоведов. Различные положения, сформулированные в трудах Ю.В.Манна М.А.Турьян М.С.Штерн , Е.А.Маймина, В.И.Сахарова ,М.И.Медового, Л.А.Ходанен в целом ведут к определению «Русских ночей» как перво-го философского романа в русской литературе. Однако необходимы некоторые уточнения.

Во введении к «Русским ночам» В.Ф.Одоевский поясняет выбор формы своего «сочинения»: «автор почитал возможным су-ществование такой драмы, которой предметом была бы не участь одного человека, но участь общего всему человечеству ощущения [. ], такой драмы, где бы не речь, подчиненная минутным впечатле-ниям, но целая жизнь одного лица служила бы вопросом или отве-том на жизнь другого» [Одоевский 1975, 8]. Цель данной статьи – рассмотреть жанровую специфику романа «Русские ночи» в связи с

его драматическим началом.

Структура романа представляет собой переходное явление от цикла новелл к собственно романной форме. Новеллы по своему значению равны раме философских диалогов четырех друзей, пред-ставляющих разные жизненные позиции.

В определении Одоевским «Русских ночей» как драмы Ю.Манн отмечает две важные особенности. К первой из них он относит саму диалогическую форму как беседу, «разговор действующих лиц»,

считая, что «от диалога, живого процесса обмена мыслями» Одоев-ский ждет «полноты выражения, максимального приближения к истине»

Вторая особенность заключается в трактовке писателем термина «драма» «в смысле идеальной, внешне свободной связи всех компонентов «Русских ночей», всех его персонажей. Последующий персонаж отвечает предыдущему; одна судьба служит пояснением другой. Целая жизнь че-ловека доведена до роли реплики, отвечающей на другую реплику –

Усматривая в форме «Русских ночей» композиционный принцип «матрешки», Л А. Левина отмечает: «Верхний слой – философский диалог, в котором представлены шеллингианство, мистицизм, ути-литаризм и сомнение в каждом из них. Далее рукопись двух юных искателей, которую читают и обсуждают участники диалога. И на-конец – шесть новелл, предлагающих варианты решения «задачи жизни», которые на поверку оказываются несостоятельными, так как

роман ориентирован на принципиальную множественность и равно-ценность этих решений» [Левина 2001, 429].

Диалогическая форма становится важным структурообразующим элементом романа. Прежде всех на сцену своей «драмы» Одоевский выводит Ростислава, его же словами заканчиваются «Русские ночи».

Очевидно, что в нем наиболее тревожно отозвались настроение эпохи и искания самого Одоевского. Безусловно, Ростислав близок раннему писателю, о чем может свидетель-ствовать тот факт, что в публикации «Ночи первой» 1836 года функ-ции Ростислава выполнял «автор».

В таком принципе построения текста (беседа действующих лиц служит обрамлением к новеллам) многие современники писателя усматривали подражание манере Э.Т.А.Гофмана. Отрицая преемственную связь между формой «Русских ночей» и «Серапионовыми братьями» Гофмана, в «Примечании к «Русским ночам» В.Ф.Одоев-ский так пояснял свое видение драмы: «Не только мой исходный пункт был другой, но и диалогическая форма пришла ко мне иным путём; [. ] мне всегда казалось, что в новейших драматических со-чинениях для театра или для чтения недостаёт того элемента, кото-рого представителем у древних был – хор, и в котором большею час-тию выражались понятия самих зрителей. [. ] Хор – в древнем теат-ре давал хоть некоторый простор этому естественному влечению че-ловека принимать личное участие в том, что пред ним происходит»

Писатель искал путь к возрождению в новой драме античного приёма хора, предполагающего введение в струк-туру текста точки зрения зрителя (читателя). Идея хора привлекала писателя, поскольку это позволило бы ему достичь максимальной полноты выражения авторской мысли, представленной «не только с объективной, но и с субъективной стороны».

В канву «Русских ночей» также вплетено повествование от раз-ных лиц. Рукопись принадлежит двум друзьям-шеллингианцам. Эта открытая и свободная форма является оригинальным жанровым об-разованием, введенным писателем в «Русские ночи». Она одновре-менно является и дневником, и фрагментом из книги жизни, и чер-новым вариантом произведения. Историю о Пиранези рассказывает молодым друзьям один старик-библиофил. Экономист Б. является автором новелл «Бригадир», «Бал», «Мститель», «Насмешка мерт-веца», «Последнее самоубийство» и «Цецилия», но обработаны они другим человеком. «Себастиян Бах» прокомментирован «исследова-телем» языка искусства. О «городе без имени» повествует «черный человек». Функционально многочисленные рассказчики служат вы-ражению одной идеи, которая и состоит в разрешении «задачи жиз-ни», но подана она с разных точек зрения. «В соответствии с автор-ским замыслом диалогическая форма «Русских ночей» была призва-на «свести воедино» три философских направления романа – мате-риализм, шеллингианство и «русский скептицизм», – отмечает

Шумкова, – само диалогическое действо разворачивалось по прин-ципу вопрос – жизнь, когда «не словами только, но целою жизнию»

один отвечал на жизнь другого, скрепляя единство авторского уни-версума» .

Парабаза (движение хора в сторону зрителей, обращение к ним от лица другого автора. ) как новый композиционный прием романа соотносится с положением романтической теории о принципиальной открытости и универсальности нового романа, синтетически объединяющего в себе различные жанры и сюжеты.

Таким образом, понятие жанра утрачивает свое значение канонической системы с определенным на-бором признаков. «В противовес строжайшей жанровой замкнуто-сти, исповедуемой классицизмом и являющейся продуктом иерар-хической сферичной картины абсолютистского мира, в эпоху роман-тизма совершается активная жанровая интеграция, а также интегра-ция видов искусства, как результат романтического культа синтеза, единства всего сущего, в том числе и единства культуры»

Романтики изначально отрицают чистые формы и, отдавая

дань культу синтеза, размывают рамки жанра. Шеллинг отмечает романе «соединение эпоса с драмой, т.е. в том смысле, что он [роман] объединяет в себе свойства обоих жанров» Для Новалиса и Ф.Шлегеля характерно понимание романа как произведения, которое состоит из нескольких разных и абсолютно гетерогенных частей. Так, Ф. Шлегель «настаивает на синтезе струк-тур не только литературного, но и внелитературного, в частности научного, философского ряда. » Смешение жанров и комбинация сюжетов являются основными постулатами раннеромантической теории романа. Польская исследовательница Казимира Лис отмечает, что форма «Русских ночей» Одоевского со-единяет черты драмы, эпоса, лирики, музыкальных произведений, а также элементы публицистики, философского трактата и научной литературы . Так, под экспериментальным определе-нием рукописи, составляющей большую часть романа, автор объе-динил жанры новеллы, отрывка, притчи, «побасенки», «истории»,

путевых заметок, письма, тетради, сцены, антиутопии.

Таким образом, в авторском определении «Русских ночей» как «драмы» заключен один из аспектов жанровой специфики романа В.Ф.Одоевского. К основным компонентам романной структуры «Русских ночей» прежде всего относятся, во-первых, диалогическая форма, представляющая философскую беседу главных действующих лиц – четырех друзей Фауста, Ростислава, Виктора и Вячеслава, ко-торые стремятся в своих исканиях разрешить «задачу человеческой жизни»; во-вторых, элементы драматической композиции, что предполагает реконструкцию древней формы парабазы и собственно хора, который, излагая в романе точку зрения автора, выполняет функ-цию идеализированного зрителя (читателя); в-третьих, универсаль-ность формы «Русских ночей», которая проявляется в смешении

жанров и комбинации сюжетов, ведущих к синтезу эпического и

Краткое содержание “Русские ночи” Одоевского

Ночь первая. Ночь вторая

Было уже четыре часа утра, когда в комнату Фауста ввалилась толпа молодых приятелей — не то философов, не то прожигателей жизни. Им казалось, что Фауст знает все. Не зря он удивлял всех своими манерами и пренебрегал светскими приличиями и предрассудками. Фауст встретил друзей по обыкновению небритым, в кресле, с черной кошкой в руках. Однако рассуждать о смысле жизни и назначении человека в такое время он отказался. Пришлось продолжить беседу в следующую полночь. Фауст вспомнил притчу о слепом, глухом и немом нищем, который потерял золотой. Тщетно проискав его, нищий вернулся домой и лег на свое каменное ложе. И тут монета вдруг выскользнула из-за пазухи и скатилась за камни. Так и мы порой, продолжал Фауст, похожи на этого слепого, ибо не только не понимаем мир, но даже и друг друга, не отличаем правду от лжи, гения художника от безумца.
Ночь третья

Мир полон чудаков, каждый из которых способен рассказать удивительную историю. В жаркий день в Неаполе молодой человек в лавке антиквара встретил незнакомца в напудренном парике, в старом кафтане, разглядывавшего архитектурные гравюры. Чтобы познакомиться с ним, посоветовал ему взглянуть на проекты архитектора Пиранези: циклопические дворцы, пещеры, превращенные в замки, бесконечные своды, темницы… Увидев книгу, старик с ужасом отскочил: «Закройте, закройте эту проклятую книгу!» Это и был архитектор Пиранези. Он создал грандиозные проекты, но не смог воплотить их и издал лишь свои чертежи. Но каждый том, каждый рисунок мучил и требовал воплотить его в здания, не позволяя душе художника обрести покой. Пиранези просит у молодого человека десять миллионов червонцев, чтобы соединить аркой Этну с Везувием. Жалея безумца, он подал ему червонец. Пиранези вздохнул и решил приложить его к сумме, собранной для покупки Монблана…
Ночь четвертая

Однажды мне явился призрак одного знакомого — почтенного чиновника, который не делал ни добра, ни зла. Зато он дослужился до статского советника. Когда он умер, его холодно отпели, холодно похоронили и разошлись. Но я продолжал, думать о покойном, и его призрак предстал передо мною, со слезами упрекая в равнодушии и презрении. Словно китайские тени на стене, возникли предо мной разные эпизоды его жизни. Вот он мальчик, в доме отца своего. Но воспитывает его не отец, а челядь, она учит невежеству, разврату, жестокости. Вот мальчик затянут в мундир, и теперь свет убивает и развращает его душу. Хороший товарищ должен пить и играть в карты. Хороший муж должен делать карьеру. Чем больше чины, тем сильнее скука и обида — на себя, на людей, на жизнь.

Скука и обида привели болезнь, болезнь потянула за собой смерть… И вот эта страшная особа здесь. Она закрывает мне глаза — но открывает очи духовные, чтобы умирающий прозрел наготу своей жизни…

В городе устраивают бал. Всем действом руководит капельмейстер. Он как будто собрал все, что есть странного в сочинениях славных музыкантов. Звучит могильный голос валторн, хохот литавр, смеющихся над твоими надеждами. Вот Дон-Жуан насмехается над донной Анной. Вот обманутый Отелло берет на себя роль судьи и палача. Все пытки и терзания сливались в одну гамму, темным облаком висящую над оркестром… Из него капали на паркет кровавые капли и слезы. Атласные башмачки красавиц легко скользили по полу, танцующих подчинило какое-то безумие. Свечи горят неровно, колеблются тени в удушливом тумане… Кажется, пляшут не люди, а скелеты. Утром, заслышав благовест, я зашел в храм. Священник говорил о любви, молился о братском единении человечества… Я бросился пробудить сердца веселящихся безумцев, но экипажи уже миновали церковь.

Многолюдный город постепенно пустел, осенняя буря загнала всех под крыши. Город — живое, тяжело дышащее и еще тяжелее соображающее чудовище. Одно небо было чисто, грозно, неподвижно, но ничей взор не поднялся к нему. Вот с моста скатилась карета, в которой сидела молодая женщина со своим спутником. Перед ярко освещенным зданием остановилась. Протяжное пение огласило улицу. Несколько факельщиков сопровождали гроб, который медленно несли через улицу. Странная встреча! Красавица выглянула в окошко. В этот момент ветер отогнул и приподнял край покрова. Мертвец усмехнулся недоброю насмешкой. Красавица ахнула — когда-то этот молодой человек любил ее и она отвечала ему душевным трепетом и понимала каждое движение души его… Но общее мнение поставило между ними непреоборимую преграду, и девушка покорилась свету. Едва живая, через силу поднимается она по мраморной лестнице, танцует. Но эта бессмысленная фальшивая музыка бала ранит ее, отзывается в ее сердце мольбой погибшего юноши, мольбой, которую она холодно отвергла. Но вот шум, крики у входа: «Вода, вода!» Вода уже подточила стены, проломила окошки и хлынула в зал… Что-то огромное, черное появилось в проломе… Это черный гроб, символ неизбежности… Открытый гроб мчится по воде, за ним волны влекут красавицу… Мертвец поднимает голову, она касается головы красавицы и хохочет, не открывая уст: «Здравствуй, Лиза! Благоразумная Лиза!»

Насилу Лиза очнулась от обморока. Муж сердится, что она испортила бал и всех перепугала. Он никак не мог простить, что из-за женского кокетства лишился крупного выигрыша.

И вот наступили времена и сроки. Жители городов бежали в поля, чтобы прокормить себя. Поля становились селами, села — городами. Исчезли ремесла, искусства и религия. Люди почувствовали себя врагами. Самоубийцы отнесены были к героям. Законы воспрещали браки. Люди убивали друг друга, и никто не защищал убиваемых. Повсюду появлялись пророки отчаяния, внушавшие ненависть отверженной любви, оцепенение гибели. За ними пришел Мессия отчаяния. Хладен был взор его, громок голос, призвавший людей вместе испытать экстаз смерти… И когда из развалин вдруг появилась юная чета, прося отсрочить гибель человечества, ей отвечал хохот. Это был условный знак — Земля взорвалась. Впервые вечная жизнь раскаялась…
Ночь пятая

Несколько умов попытались построить новое общество. Последователи Бентама нашли пустынный остров и создали там сначала город, затем целую страну — Бентамию, чтобы воплотить в жизнь принцип общественной пользы. Они считали, что польза и нравственность — одно и то же. Работали все. Мальчик в двенадцать лет уже откладывал деньги, собирая капитал. Девушка читала трактат о прядильной фабрике. И все были счастливы, пока население не увеличилось. Тогда не стало хватать земли. В это время на соседних островах тоже возникли поселения. Бентамцы разорили соседей и захватили их земли. Но возник спор пограничных городов и внутренних: первые хотели торговать, вторые воевать. Никто не умел примирить свою выгоду с выгодой соседа. Споры перешли в бунт, бунт — в восстание. Тогда пророк воззвал к очерствевшему народу, прося обратить взор к алтарям бескорыстной любви. Никто не услышал его — и он проклял город. Через несколько дней извержение вулкана, буря, землетрясение уничтожили город, оставив один безжизненный камень.
Ночь шестая

Странный человек посетил маленький домик в предместье Вены весной 1827 г. Он одет был в черный сюртук, волосы растрепаны, глаза горят, галстук отсутствует. Он хотел снять квартиру. Видно, он когда-то занимался музыкой, потому что обратил внимание на музыкантов-любителей, собравшихся здесь разыграть последний квартет Бетховена. Незнакомец, однако, не слышал музыки, он только наклонял голову в разные стороны, и слезы текли по его лицу. Лишь когда скрипач взял случайную ноту, старик поднял голову: он услышал. Звуки, которые раздирали слух присутствующих, доставляли ему удовольствие. Насилу молодая девушка, пришедшая вместе с ним, сумела отвести его. Бетховен ушел, никем не узнанный. Он очень оживлен, говорит, что только что сочинил самую лучшую симфонию, — и хочет это отпраздновать. Но Луизе, которая содержит его, нечего подать ему — денег хватает только на хлеб, нет даже вина. Бетховен пьет воду, принимая ее за вино. Он обещает найти новые законы гармонии, соединить в одном созвучии все тона хроматической гаммы. «Для меня гармония звучит тогда, когда весь мир превращается в созвучие, — говорит Бетховен Луизе. — Вот оно! Вот звучит симфония Эгмонта! Я слышу ее. Дикие звуки битвы, буря страстей — в тишине! И снова звучит труба, ее звук все сильнее, все гармоничнее!»

О смерти Бетховена пожалел кто-то из придворных. Но его голос потерялся: толпа слушала беседу двух дипломатов…
Ночь седьмая

Гости покорились искусству импровизатора Киприяно. Он облекал предмет в поэтическую форму, развивал заданную тему. Он одновременно писал стихотворение, диктовал другое, импровизировал третье. Способность к импровизации он получил совсем недавно. Его одарил доктор Сегелиель. Ведь Киприяно вырос в бедности и тяжело переживал, что чувствует мир, но не может его выразить. Он писал стихи по заказу — но неудачно. Киприяно думал, что в его неудаче виновата болезнь. Сегелиель лечил всех, кто обращался к нему, даже если болезнь была смертельной. Он не брал денег за лечение, но ставил странные условия: выкинуть в море большую сумму денег, сломать свой дом, покинуть родину. Отказавшиеся выполнить эти условия вскоре умирали. Недоброжелатели обвинили его в многочисленных убийствах, но суд оправдал его.

Сегелиель согласился помочь Киприяно и поставил условие: «Ты будешь каждое мгновение все знать, все видеть, все понимать». Киприяно согласился. Сегелиель положил руку на сердце юноши и произнес заклинание. В этот момент Киприяно уже чувствовал, слышал и понимал всю природу — как прозектор видит и чувствует тело молодой женщины, касаясь его ножом… Он хотел выпить стакан воды — и видел в ней мириады инфузорий. Он ложится на зеленую траву и слышит тысячи молотков… Киприяно и людей, Киприяно и природу разделила бездна… Киприяно обезумел. Он бежал из отечества, скитался. Наконец он поступил шутом к одному степному помещику. Он ходит во фризовой шинели, подпоясанный красным платком, сочиняет стихи на каком-то языке, составленном из всех языков мира…
Ночь восьмая

Себастьян Бах воспитывался в доме своего старшего брата, органиста ордруфской церкви Христофора.

Источники:

https://studbooks.net/1320208/literatura/roman_odoevskogo_russkie_nochi_traktovka_tanatologicheskoy_problematiki_ekzistentsializme
https://nsportal.ru/vuz/filologicheskie-nauki/library/2014/01/29/problema-zhanrovogo-opredeleniya-romana-v-f-odoevskogo
https://mysoch.ru/resume/odoevskii/russkie_nochi/