Языковая реформа Карамзина. Суть, плюсы и минусы языковой реформы Карамзина

Языковая реформа Карамзина

Он был признанным главой русского сентиментализма. Но в его творчестве начала XIX века произошли довольно существенные перемены. Сентиментализм на уровне «Бедной Лизы» остался в прошлом и стал уделом эпигонов типа кня­зя П. И. Шаликова.

Карамзин и его соратники ушли вперед, развивая ту пер­спективную сторону русского сентиментализма, которая ор­ганично связывала его с просветительством на одном полю­се и с романтизмом на другом, которая открывала русскую литературу навстречу насущно необходимым ей в процессе своего становления западноевропейским влияниям.

Сентиментализм карамзинской школы в начале XIX века ярко окрашен предромантическими веяниями. Это течение переходное, емкое, синтезирующее в себе черты класси­цизма, просветительства, сентиментализма и романтизма. Без обогащения русской духовной культуры западноевро­пейскими общественными и философскими идеями, эстети­ческими представлениями и художественными формами са­моопределение и развитие русской литературы, стремящейся стать «с веком наравне», было невозможно.

На этом пути русская литература столкнулась в начале XIX века с большими препятствиями: необходимо было ре­шить задачу огромной национально-исторической важ­ности — привести лексический состав русского языка в со­ответствие с инородными ему западноевропейскими идеями К понятиями, уже освоенными образованной частью общест­ва! сделать их общенациональным достоянием. Образованная Прослойка дворянства выражала эти идеи и понятия на французском языке, а для перевода их на русский в отече­ственном языке не существовало слов адекватного смысла и значения.

Разумеется, в «галломании» дворянского общества ска-аался космополитизм. Не случайно язык фамусовской Моск­вы Чацкий в «Горе от ума» Грибоедова остроумно назовет «смесью французского с нижегородским». Но в увлечении французским языком была и другая, может быть, более су­щественная причина, ничего общего с «галломанией» и низ­копоклонством перед Западом не имевшая. После петров­ских преобразований в России возник разрыв между духовными запросами просвещенного общества и семанти­ческим строем русского языка. Все образованные люди вы­нуждены были говорить по-французски, ибо в русском язы­ке не существовало слов и понятий для выражения многих мыслей и чувств.

Кстати, в то время французский язык действительно имел общеевропейское распространение; не только русская, но, например, и немецкая интеллигенция предпочитала его родному языку, что оскорбляло национальные чувства нем­ца Гердера не менее, чем русского Карамзина. В статье 1802 года «О любви к отечеству и народной гордости» Ка­рамзин писал: «Беда наша, что мы все хотим говорить по-французски и не думаем трудиться над обрабатыванием собственного языка; мудрено ли, что не умеем изъяснять им некоторых тонкостей в разговоре» — и призывал дать род­ному языку все тонкости языка французского.

Карамзин успешно разрешал эту задачу тремя путями:

1) обладая незаурядным стилистическим чутьем, он ввел и русский язык такие варваризмы (прямые заимствования иностранных слов), которые органически прижились в нем: цивилизация, эпоха, момент, катастрофа, серьезный, эстети-чоский, моральный, тротуар и др.;

2) новые слова и понятия Карамзин создавал из русских корней по образцу иностранных: ш-Ли-епсе — в-ли-яние; и«-уе1орре-теп1 — раз-ви-тие; га^Лпе — утонченный; 1оиспап1; — трогательный и т. д.;

8) наконец, Карамзин изобрел неологизмы по аналогии по словами французского языка: промышленность, будущность, потребность, общеполезный, усовершенствованный и др.

В статье «Отчего в России мало авторских талантов» (1802) Карамзин обратил внимание на необходимость обнов­ления не только лексического, но и синтаксического строя русской речи: «Истинных писателей было у нас еще так ма­ло, что они не успели дать нам образцов во многих родах; не успели обогатить слов тонкими идеями; не показали, как надобно выражать приятно некоторые даже обыкновенные мысли. Русский кандидат авторства, недовольный книга­ми, должен закрыть их и слушать вокруг себя разговоры, чтобы совершенно узнать язык. Тут новая беда: в лучших домах говорят у нас более по-французски. Что ж остается делать автору?Выдумывать, сочинять выражения; угады­вать лучший выбор слов; давать старым некоторый новый смысл, предлагать их в новой связи, но столь искусно, что­бы обмануть читателей и скрыть от них необыкновенность выражения» (курсив мой. — Ю. Л.).

Глубоко реформировал Карамзин сам строй русской лите­ратурной речи. Он решительно отказался от тяжелой и не­соответствующей духу русского языка немецко-латинской синтаксической конструкции, введенной Ломоносовым. Вместо длинных и неудобопонятных периодов Карамзин стал писать ясными и краткими фразами, используя как образец легкую, изящную и логически стройную французскую про­зу. Поэтому суть реформы Карамзина не может быть сведе­на к сближению книжных норм с формами разговорного языка дворянского света. Карамзин и его сподвижники бы­ли заняты творчеством общенационального языка, литера­турного и разговорного одновременно, языка интеллектуаль­ного общения, устного и письменного, отличающегося как от книжного стиля, так и от бытового просторечия, дворянско­го в том числе.

Осуществляя эту реформу, Карамзин, как это ни странно может показаться, ориентировался на языковые нормы не романтизма, афранцузского классицизма, на язык Корнеля и Расина, а также на язык французского Просвещения XVIII века. И в этом смысле он был гораздо более последо­вательным «классиком», чем его противник А. С. Шишков. Ориентация на зрелый и обработанный французский язык позволила сторонникам Карамзина, Жуковскому и Батюш­кову, создать в русской поэзии «школу гармонической точ­ности», усвоение уроков которой помогло Пушкину завер­шить становление языка новой русской литературы.

А это говорит о том, что ни классицизма, ни сентимента­лизма, ни романтизма в чистом виде в русской литературе просто не существовало. Это и понятно: она в своем развитии устремлялась к созданию реализма общенационального Масштаба и звучания, реализма, свойственного творцам эпо­хи западноевропейского Возрождения.

Исследователи литературы эпохи Возрождения давно обратили внимание на то, что искусство писателей и поэтов ТОГО далекого времени, как в зерне, заключало в свернутом •иде все последующие направления развития европейской литературы, все элементы будущих литературных направле­ний — классицизма, просветительского реализма, романтиз­ма. Собирая в мощный синтез эти направления, развернув­шиеся в западноевропейской литературе, русский реализм формально как бы отступал назад, к реализму Возрождения, КО фактически, как мы увидим далее, устремлялся далеко •перед.

Карамзину в его языковой реформе не удалось, конечно, избежать крайностей и просчетов. В. Г. Белинский заметил: «Вероятно, Карамзин старался писать, как говорится. По­грешность его в сем случае та, что он презрел идиомами рус­ского языка, не прислушивался к языку простолюдинов и не изучал вообще родных источников». Действительно, стрем­ление к изяществу выражений приводило язык Карамзина к обилию эстетических перифраз, заменяющих простое и грубое слово, например не «смерть», а «роковая стрела»: «Счастливые швейцары! Вся жизнь ваша есть, конечно, при­ятное сновидение, и самая роковая стрела должна кротко •летать в грудь вашу, не возмущаемую тиранскими страс­тями».

Эту односторонность Карамзина русская литература пер­вой четверти XIX века уравновесила явлением баснописца И. А. Крылова.

В языке Крылова просторечие, разговорные и народно-по-ггические обороты, идиомы, идиоматические и фразеологи­ческие сочетания перестали быть приметами низкого стиля: они используются не нарочито, а естественно, в согласии с духом самого языка, за которым скрывается исторический опыт народа, строй народного сознания. Вслед за Крыловым А. С. Грибоедов в комедии «Горе от ума» освоил язык фа-мусовского общества и дал образец дворянского просторечия.

Стремление к тонкости мысли и точности ее словесного выражения нередко приводило Карамзина, а особенно его эпигонов, к манерности, вычурности. «Чувствительность» перерождалась в приторную слезливость. Резкий разрыв с церковнославянизмами, с высоким стилем древнерусской ли­тературы и русского XVIII века ограничивал возможности нового слога изображением интимных переживаний. Этот слог оказался мало приспособленным для выражения гражданских, патриотических чувств. Сам Карамзин это чувствовал и в поздних трудах пытался исправить свои недостатки.

«История государства Российского», которой писатель отдал последние двадцать лет жизни, написана уже слогом не чувствительного автора, а гражданина и патриота, что пре­вращает труд Карамзина в крупнейшее достижение русской допушкинской прозы. Стиль «Истории государства Россий­ского», без сомнения, оказал прямое влияние на становле­ние гражданской лирики декабристов и на вольнолюбивую лирику Пушкина Петербургского и Южного периодов его творчества.

Какие принципы языковой реформы Карамзина?

Известный писатель Николай Михайлович Карамзин продолжил развитие литературного языка, которое начали его предшественники, и известен также как теоретик новых принципов языка, получивших название «нового слога». Многие историки и литературоведы считают это началом современного литературного наречия. О принципах языковой реформы Карамзина мы расскажем в этой статье.

Язык и общество

Как и все великое, идеи Карамзина также подверглись критике, поэтому оценка его деятельности неоднозначна. Словесник Н. А. Лавровский писал, что нельзя говорить о Карамзине как о реформаторе языка, поскольку он ничего нового не внес, а лишь повторяет то, что было достигнуто его предшественниками – Фонвизиным, Новиковым, Крыловым.

Я. К. Грот, известный филолог, напротив, писал, что благодаря Карамзину появилась в русском языке «чистая, блестящая» проза и что именно Карамзин дал языку «решительное направление», в нем он и «продолжает развиваться».

Белинский писал, что в литературу пришла «новая эпоха», имея ввиду языковую реформу Карамзина. В 10 классе знакомятся не только с творчеством этого замечательного писателя, а и акцентируют внимание именно на сентиментализме, которое утвердил Николай Михайлович.

Карамзин и его последователи, среди которых был молодой В. А. Жуковский, М. Н. Муравьев, А. Е. Измайлов, Н. А. Львов, И. И. Дмитриев, придерживались исторического подхода к языку и утверждали: «язык – общественное явление», и изменяется с развитием той среды, в которой функционирует.

Карамзин ориентировал «новый слог» на нормы французского языка. Он утверждал, что в дворянском обществе должны писать так же, как и говорят. Необходимо распространять литературный язык, так как дворяне в большинстве своем общались по-французски или на просторечии. Названные две задачи и определили сущность языковой реформы Карамзина.

Необходимость в реформе языка

При создании «нового слова», Карамзин отталкивался от ломоносовских «трех штилей», его од и похвальных речей. Проведенная Ломоносовым реформа, отвечала требованиям переходного периода от древней литературе к новой. Тогда еще было преждевременным избавляться от церковнославянизмов. Ломоносовские «три штиля» частенько ставили писателей в затруднительное положение, которым приходилось употреблять устаревшие выражения там, где они уже были заменены новыми, более изящными и мягкими, разговорными выражениями.

Шишковисты и карамзинисты

В конце XVIII столетия литературный салон Державина посещали А. С. Шишков, А. А. Шаховский, Д. И. Хвостов. Они были сторонниками классицизма, что шло вразрез с языковой реформой Карамзина. Шишков слыл теоретиком этого общества, и его сторонников стали называть «шишковистами». Публицист А. С. Шишков был настроен настолько реакционно, что был даже противником слова «революция».

«Слава русскому языку, что у нет даже равнозначного сему слова», – говорил он.

Выступая защитником самодержавия и церкви, Шишков был настроен против «чужеземной культуры». Он был против господства западной речи и составлял слова из исконно русских образцов. Эта позиция привела его к неприятию принципов языковой реформы Карамзина. Шишков, по сути, возрождал устаревшие ломоносовские «три штиля».

Его сторонники высмеивали сторонников «нового слова». Например, комедиограф Шаховской. В его комедиях современники увидели колкости, направленные на Жуковского, Карамзина, Измайлова. Это обострило борьбу между сторонниками Шишкова и последователями Карамзина. Последние, желая пошутить над шишковистами, даже сочинили фразу, якобы его авторства: «Хорошилище грядет из ристалища на позорище по гульбищу в мокроступах и с растопыркой». На современном языке это звучит так: «Красавец идет по бульвару из цирка в театр в галошах да с зонтиком».

Долой старославянизмы

Карамзин решил сблизить литературный и разговорный языки. Одной из главных его целей было освобождение литературы от церковнославянизмов. Он писал, что слова «оглушают нас», но не доходят никогда «до сердца». Однако совсем отказаться от старославянизмов оказалось невозможно, так как их утрата могла нанести огромный вред литературному языку.

Если излагать кратко, то языковая реформа Карамзина заключалась в следующем: нежелательны устаревшие славянизмы: колико, убо, абие, понеже и др. Карамзин говорил, что нельзя в разговоре сказать «учинить», вместо «сделать». «Чувствую, кажется, сладость жизни», – сказала Изведа. Но никто так не скажет, утверждал Карамзин, особенно молодая девушка. И, тем более, никто не станет писать слово «колико».

«Вестник Европы», редактором которого был Карамзин, даже публиковал в стихах: «Понеже, в силу, поелику творят довольно в свете зла».

Допускаются старославянизмы, которые:

• несли поэтический характер («Взожгла на небосводе»);
• использовались в художественных целях («Если на оном нет плодов»);
• будучи отвлеченными существительными, смогут в новом контексте изменить смысл («Великие певцы бывали и у нас, но их творения погребены в веках»);
• выступают как средства исторической стилизации («Сложил с себя сан и провождал свои дни в трудах, посвященным Богу»).

Ода коротким предложениям

Вторым правилом языковой реформы Карамзина стало упрощение стилистических конструкций. Проза Ломоносова не может служить образцом, говорил он, так его длинные предложения утомительны и расположение слов не соответствует «течению мыслей». В отличие от него, сам Карамзин писал короткими предложениями.

Старославянские союзы колико, паки, иже, яко и др. заменил на союзные слова как, когда, чтобы, потому что, который, где, что. Он использует новый порядок слов, который более естественен и соответствует ходу мысли человека.

«Красивость» «нового слога» создавалась конструкциями, которые были близки по своей форме и структуре к фразеологическим сочетаниям (солнце – светило дня, переселиться в горные обители – смерть, барды пения – поэты). Карамзин в своих работах часто цитирует того или иного автора, и вставляет отрывки на иностранных языках.

Виват, неологизмы

Третий принцип языковой реформы Карамзина заключался в обогащении языка неологизмами, вошедшими прочно в основной словарный запас. Еще в петровскую эпоху появилось много иностранных слов, но они заменялись словами, существовавшими в славянском языке, а в необработанном виде были слишком тяжелы для восприятия («фортеция» – крепость, «виктория» – победа). Карамзин придавал иностранным словам окончания в соответствии с требованиями грамматики (эстетический, аудитория, серьезный, энтузиазм).

Новые слова

Вводя в текст новые выражения и слова, Карамзин, зачастую оставлял их без перевода, будучи уверенным, что иностранное слово намного изящнее, чем русское. У него часто можно встретить вместо «природа» – «натура», «феномен» вместо «явление».

Со временем он пересмотрел свои взгляды и заменил «В письмах русского путешественника» иностранные слова русскими: «вояж» на путешествие, «фрагмент» на отрывок, «жесты» – действия.

Карамзин стремился к тому, чтобы в русском языке были слова, способные выразить более тонкие оттенки чувств и мыслей. Работая над языковой реформой, Карамзин (краткое содержание его принципов выше) и его сторонники ввели много слов в художественную, публицистическую, научную речь:

• Заимствованные слова (афиша, будуар, кризис и др.).
• Семантические и морфологические кальки (наклонность, подразделение, расположение и др.).
• Сочиненные самим Карамзиным слова (влюбленность, трогательный, общественность, промышленность, будущность и др.), но некоторые из этих слов не прижились в русском языке (младенчественный, настоящность).

«Красивость» и «приятность» языка

Отдавая предпочтение словам, создающим «приятность» при выражении чувств и переживаний, карамзинисты часто использовали уменьшительные суффиксы (бережок, пастушок, пичужки, тропинка, деревеньки и т.п.). Для этой же самой «приятности» они вводили слова, создающие «красивость» (локон, лилии, горлица, цветы и др.).

По мнению карамзинистов, «приятность» создают те определения, которые в сочетании с различными существительными приобретают разные смысловые оттенки (нежный сонет, нежный звук, нежные щеки, нежная Катя и т.д.). Для придания повествованиям возвышенной тональности, они широко использовали собственные имена европейских деятелей искусств, античных богов, героев западноевропейской и античной литературы.

Такова языковая реформа Карамзина. Возникнув на почве сентиментализма, она стала совершенным воплощением. Карамзин был одаренным писателем, и его «новый слог» всеми воспринимался как образец литературного языка. В первой половине XIX его реформа была встречена с энтузиазмом и породила общественный интерес к языку.

Языковая реформа Карамзина. Суть, плюсы и минусы языковой реформы Карамзина. Стиль сентиментальной прозы карамзина и реформа русского литературного языка

100 р бонус за первый заказ

Выберите тип работы Дипломная работа Курсовая работа Реферат Магистерская диссертация Отчёт по практике Статья Доклад Рецензия Контрольная работа Монография Решение задач Бизнес-план Ответы на вопросы Творческая работа Эссе Чертёж Сочинения Перевод Презентации Набор текста Другое Повышение уникальности текста Кандидатская диссертация Лабораторная работа Помощь on-line

В 1791 году после выхода в свет революционной книги А. Н. Радищева, начало печататься описание путешествия другого автора, которое сыграло роль очень важную, но совсем иную в развитии русской литературы. Это были “Письма русского путешественника” молодого писателя Николая Михайловича Карамзина.
Карамзин, хотя и был значительно моложе Радищева, принадлежал к той же эпохе русской жизни и литературы. Обоих глубоко волновали одни и те же события современности. Оба были писателями-новаторами. Оба стремились свести литературу с отвлеченно-мифологических высот классицизма, изобразить реальную русскую жизнь. Однако по своему мировоззрению они резко отличались друг от друга, непохожа, а во многом и противоположна была оценка действительности, поэтому столь различно и все их творчество.
Сын небогатого сибирского помещика, воспитанник иностранных пансионов, недолгое время офицер столичного полка, Карамзин нашел свое истинное призвание, лишь выйдя в отставку и сблизившись с основателем “Типографической компании” Н. И. Новиковым и его кружком. Под руководством Новикова участвует в создании первого в нашей стране детского журнала “Детское чтение для сердца и разума”.
В 1789 году Карамзин путешествует по странам Западной Европы. Поездка и послужила ему материалом для “Писем русского путешественника”. В русской литературе еще не было книги, которая так живо и содержательно рассказывала о быте и нравах европейских народов, о западной культуре. Карамзин описывает свои знакомства и встречи с выдающимися деятелями европейской науки и литературы; восторженно рассказывает, о посещении сокровищ мирового искусства.
Своего рода откровениями для русских читателей были встречающиеся в “Письмах русского путешественника” настроения “чувствительного путешественника”. Особую чуткость сердца, “чувствительность” (сентиментальность) Карамзин считал основным качеством, необходимым для писателя. В заключительных словах “Писем. ” он как бы намечал программу своей последующей литературной деятельности.
Чувствительность Карамзина, напуганного французской революцией, которую он ощущал как предвестие “всемирного мятежа”, в конечном счете уводила его от русской действительности в мир воображения.
Вернувшись на Родину, Карамзин приступил к изучению “Московского журнала”. Помимо “Писем русского путешественника” в нем были опубликованы его повести из русской жизни — “Бедная Ли за” (1792), “Наталья, боярская дочь” и очерк “Флор Силин”. В этих произведениях с наибольшей силой выразились основные черты сентиментального Карамзина и его школы.
Очень важное значение имело творчество Карамзина для развития литературного языка, разговорного языка, книжной речи. Он стремился создать один язык для книг и для общества. Он освободил литературный язык от славянизмов, создал и ввел в употребление большое число новых слов, таких, как “будущность”, “промышленность”, “общественность”, “влюбленность”.
В начале XIX века, когда за языковую реформу Карамзина боролась литературная молодежь — Жуковский, Батюшков, Пушкин-лицеист, сам он все больше отходил от художественной литературы.
В 1803 году, по его собственным словам, Карамзин “постригается в историки”. Последние двадцать с лишним лет своей жизни он посвятил грандиозному труду — созданию “Истории Государства Российского”. Смерть застала его за работой над двенадцатым томом “Истории. ”, рассказывающим об эпохе “смутного времени”.

Карамзин имел огромное влияние на русскую литературу, он преобразовал русский язык, совлекши его с ходуль латинской конструкции и тяжелой славянщины и приблизив к живой, естественной, разговорной русской речи.

При нем и вследствие его влияния тяжелый педантизм и школярство сменялись сентиментальностью и светскою легкостью, в которых много было странного, но которые были важным шагом вперед для литературы общества. В. Г. Белинский

В конце XVIII века русские дворяне пережили два крупнейших исторических события — крестьянское восстание под предводительством Пугачева и Французскую буржуазную революцию. Политический гнет сверху и физическое уничтожение снизу — таковы были реальности, ставшие перед русскими дворянами. В этих условиях прежние ценности просвещенного дворянства претерпели глубокие перемены.

В недрах русского просветительства рождается новая философия. Рационалисты, полагавшие разум главным двигателем прогресса, пытались изменить мир через внедрение просвещенных понятий, но при этом забыли про конкретного человека, его живые чувства. Возникла мысль, что просвещать надо душу, сделать ее сердечной, отзывчивой на чужую боль, чужие страдания и чужие заботы.

Карамзин и его сторонники утверждали, что путь к счастью людей и всеобщему благу — в воспитании чувств. Любовь и нежность, как бы переливаясь из человека в человека, превращаются в добро и милосердие. “Слезы, проливаемые читателями, — писал Карамзин, — текут всегда от любви к добру и питают его”.

На этой почве зарождается литература сентиментализма, для которой главное — внутренний мир человека с его нехитрыми и простыми радостями, близким дружеским обществом или природой. При этом устанавливается теснейшая связь между чувствительностью и моралью. Конфликты между простыми людьми, “чувствительными” героями и господствующей в обществе моралью достаточно остры. Они могут заканчиваться гибелью или несчастьем героя.

В прозе типичными формами сентиментализма стали повесть и путешествие. Оба жанра связаны с именем Карамзина. Образцом жанра повести для русского читателя стала “Бедная Лиза”, а путешествия — его “Письма русского путешественника”.

Популярность “Бедной Лизы” не ослабевала в течение нескольких десятилетий. Она и сейчас читается с живым интересом. Повесть написана от первого лица, за которым подразумевается сам автор. Перед нами рассказ-воспоминание. Герой-автор сначала подробно сообщает о себе, о любимых местах в Москве, которые влекут его и которые он охотно посещает. Это настроение включает и романтичность (“великолепная картина, особливо когда светит на нее солнце; когда вечерние лучи его пылают на бесчисленных златых куполах, на бесчисленных крестах, к небу возносящихся!”), и па-сторальность (“Внизу расстилаются тучные, густо зеленые, цветущие луга”), и мрачные предчувствия, навеянные монастырским кладбищем и рождающие мысли о смертной доле человека.

Печальная история Лизы рассказана устами автора-героя. Вспоминая о семье Лизы, о патриархальном быте, Карамзин вводит знаменитую формулу “и крестьянки любить умеют!”, которая по-новому освещает проблему социального неравенства. Грубость и невоспитанность душ — не всегда удел бедняков.

Карамзин с полнотой и подробностями описывает смену настроений Лизы от первых признаков вспыхнувшей влюбленности до глубокого отчаяния и безысходного страдания, приведшего к самоубийству.

Лиза не читала никаких романов, и ей не приходилось раньше переживать этого чувства даже в воображении. Поэтому сильнее и радостнее открывалось оно в сердце девушки при ее встрече с Эрастом. С каким необыкновенным возвышенным чувством описывает автор первую встречу молодых людей, когда Лиза угощает Эраста свежим молоком. “Незнакомец выпил — и нектар из рук Гебы не мог показаться ему вкуснее”. Лиза влюбляется, но вместе с любовью приходит и страх, она боится, что гром убьет ее, как преступницу, ибо “исполнение всех желаний есть самое опасное искушение любви”.

Карамзин намеренно уравнял Эраста и Лизу в общечеловеческом плане, — они оба натуры, способные к богатым душевным переживаниям. Вместе с тем Карамзин не лишил героев индивидуальности. Лиза — дитя природы и патриархального воспитания. Она чиста, наивна, бескорыстна и потому менее защищена от внешней среды и ее пороков. Ее душа открыта естественным порывам чувств и готова предаться им без размышлений. Цепь событий приводит к тому, что Эраст, проигравшись в карты, должен жениться на богатой вдове, а Лиза, покинутая и обманутая, бросается в пруд.

Заслуга Карамзина состояла в том, что в его повести нет злодея, а есть обыкновенный “малый”, принадлежащий к светскому кругу. Карамзин первым увидел этот тип молодого дворянина, в какой-то степени предшественника Евгения Онегина. “Эраст был довольно богатый дворянин, с изрядным умом и добрым сердцем, добрым от природы, но слабым и ветреным. Он вел рассеянную жизнь, думал только о своем удовольствии, искал его в светских забавах, но часто не находил: скучал и жаловался на судьбу свою”. Доброе от природы сердце роднит Эраста с Лизою, но в отличие от нее он получил книжное, искусственное воспитание, его мечтания безжизненны, а характер испорчен и нетверд.

Не снимая вины с Эраста, писатель сочувствует ему. Пороки героя коренятся не в его душе, а в нравах общества, считает Карамзин. Социальное и имущественное неравенство разлучает и губит хороших людей и становится препятствием для их счастья. Поэтому повесть заканчивается умиротворяющим аккордом.

“Бедная Лиза” вызвала целую волну подражаний: “Бедная Маша” Измайлова, “Александр и Юлия” Львова, “Обольщенная Генриетта” Свечинского и множество других. Разнообразные по своему характеру, произведения эти группируются по способу выражения “чувствительности”. Одни авторы предпочитают раскрывать свое сердце, отвлекаясь от какого-либо сюжета. Другие, напротив, используют сюжет с множеством конфликтов и коллизий. Появились также произведения “умозрительные”, в которых обосновывалась польза сентиментального воспитания. Примером таких сочинений служила повесть Георгиевского “Евгения, или Письма к другу”. Герой пишет письма к другу, в которых сообщает, как он женился, как он и жена рассуждают о воспитании сына. Письма передают не столько внешнюю канву событий, сколько напряженную внутреннюю жизнь героя.

В 18-е годы обнаруживаются признаки кризиса сентиментализма. Появилось много подражателей и эпигонов, упростивших философский смысл представлений Карамзина и его сторонников. Ложная чувствительность, выспренный и напыщенный язык усиливали недовольство читателей сентиментальной повестью.

Однако надо сказать, что стилистические штампы и витиеватый слог свойственны всем писателям данного направления. Проза в те годы только еще искала свой стиль. Выражение психологических состояний человека представляло огромную трудность из-за необработанности русского литературного языка.

В этих условиях образцом для выражения эмоционального состояния служил язык поэзии. Поэтому особенности языка поэзии прямо переносились в прозу, и писатели старались писать прозу так, как пишут стихи. Но это порождало “сладость” стиля, над которыми сами же писатели иронизировали. Так, автором “массового” сентиментализма был П.Шаликов. Поэт Туманский писал о нем:

Дитя пастушеской натуры

Писатель Нуликов так сладостно поет,

Что уж пора б ему назваться без хлопот

Но жизнь жанра не завершилась. Что касается путешествия, вобравшего в себя повесть, историю, мемуары, политический очерк, бытовую сцкенку, то оно приобрело другие литературные формы: роман приключений, роман путешествий, путевой очерк. Глубина содержания путешествия определялась теперь всем духовным миром автора. Лучшие произведения русских писателей в жанре путешествия — “Письма русского офицера” Ф. Глинки, путевая публицистика В. Кюхельбекера, “Путешествие в Арзрум” А. Пушкина, “Фрегат Паллада” И. Гончарова — отвечают новым читательским ожиданиям, так как в них представлена личность путешественника-собеседника.

Сентиментальная повесть содействовала гуманизации общества, она вызвала неподдельный интерес к человеку. Любовь, вера в спасительность собственного чувства, холод и враждебность жизни, осуждение общества — со всем этим можно встретиться, если перелистать страницы произведений русской литературы, и не только XIX в., но и века двадцатого.

Источники:

https://studopedia.ru/8_91369_yazikovaya-reforma-karamzina.html
https://www.syl.ru/article/375759/kakie-printsipyi-yazyikovoy-reformyi-karamzina
https://mambalove.ru/yazykovaya-reforma-karamzina-sut-plyusy-i-minusy-yazykovoi-reformy.html