Значение островского в истории театра. Сочинение «Театр Островского
Сочинение «Театр Островского»
В связи с 35-летием деятельности Островского Гончаров писал ему: «Вы один построили здание, в основание которого положили краеугольные камни Фонвизин, Грибоедов, Гоголь. Но только после Вас мы, русские, можем с гордостью сказать: «У нас есть свой, русский, национальный театр». Он, по справедливости, должен называться «Театр Островского».
Роль, сыгранная Островским в развитии русского театра и драматургии, вполне может быть сопоставлена с тем значением, которое имели Шекспир для английской культуры, а Мольер — для французской. Островский изменил характер репертуара русского театра, подвел итог всему, что было сделано до него, и открыл для драматургии новые пути. Его влияние на театральное искусство было исключительно велико. Особенно это относится к московскому Малому театру, который традиционно называется также Домом Островского. Благодаря многочисленным пьесам великого драматурга, утверждавшего традиции реализма на сцене, получила дальнейшее развитие национальная школа актерской игры. Целая плеяда замечательных русских актеров на материале пьес Островского смогла ярко проявить свою неповторимую талантливость, утвердить своеобразие русского театрального искусства.
В центре драматургии Островского находится проблема, которая прошла через всю русскую классическую литературу: конфликт человека с противостоящими ему неблагоприятными условиями жизни, многообразными силами зла; утверждение права личности на свободное и всестороннее развитие. Перед читателями и зрителями пьес великого драматурга раскрывается широкая панорама русской жизни. Это, по существу, энциклопедия быта и нравов целой исторической эпохи. Купцы, чиновники, помещики, крестьяне, генералы, актеры, коммерсанты, свахи, дельцы, студенты — несколько сот действующих лиц, созданных Островским, давали в общей сложности представление о русской действительности 40—80-х гг. во всей ее сложности, многообразии и противоречивости.
Островский, создавший целую галерею замечательных женских образов, продолжал ту благородную традицию, которая уже определилась в русской классике. Драматург возвеличивает сильные, цельные натуры, оказывающиеся в ряде случаев нравственно выше слабого, неуверенного в себе героя. Это Катерина («Гроза»), Надя («Воспитанница»), Кручинина («Без вины виноватые»), Наталья («Трудовой хлеб») и др.Размышляя о своеобразии русского драматического искусства, о его демократической основе, Островский писал: «Народные писатели желают пробовать свои силы перед свежей публикой, у которой нервы не очень податливы, для которой требуется сильный драматизм, крупный комизм, вызывающий откровенный, громкий смех, горячие, искренние чувства, живые и сильные характеры». По существу это характеристика творческих принципов самого Островского.
Драматургия автора «Грозы» отличается жанровым разнообразием, сочетанием элементов трагических и комических, бытовых и гротескных, фарсовых и лирических. Его пьесы порою трудно отнести к одному определенному жанру. Он писал не столько драмы или комедии, сколько «пьесы жизни», по меткому определению Добролюбова. Действие его произведений часто выносится на широкое жизненное пространство. Шум и говор жизни врываются в действие, становятся одним из факторов, определяющих масштаб событий. Семейные конфликты перерастают в общественные.
Мастерство драматурга проявляется в точности социальных и психологических характеристик, в искусстве диалога, в меткой, живой народной речи. Язык героев становится у него одним из главных средств создания образа, орудием реалистической типизации.
Великолепный знаток устного народного творчества, Островский широко использовал фольклорные традиции, богатейшую сокровищницу народной мудрости. Песня может заменить у него монолог, пословица или поговорка стать названием пьесы.
Творческий опыт Островского оказал громадное воздействие на дальнейшее развитие русской драматургии и театрального искусства. В. И. Немирович-Данченко и К. С. Станиславский, основатели Московского Художественного театра, стремились создать «народный театр приблизительно с теми же задачами и в тех планах, как мечтал Островский». Драматургическое новаторство Чехова и Горького было бы невозможно без освоения ими лучших традиций их замечательного предшественника.
Значение творчества Островского для русского театра
Островский писал для театра. В этом особенность его дарования. Созданные им образы и картины жизни предназначены для сцены. Поэтому так важна речь героев у Островского, поэтому его произведения так ярко звучат. Недаром Иннокентий Анненский назвал его реалистом-слуховиком. Без постановки на сцене его произведения были словно бы не завершены, поэтому так тяжело Островский воспринимал запрещение его пьес театральной цензурой. Комедию «Свои люди – сочтемся» разрешили поставить в театре только через десять лет после того, как Погодину удалось ее напечатать в журнале.
«Пьесу свою я уже читал в Москве пять раз, в числе слушателей были лица и враждебно настроенные ко мне, и все единогласно признали «Бесприданницу» лучшим из всех моих произведений». Островский жил «Бесприданницей», временами только на неё, свою сороковую по счету вещь, устремлял «своё внимание и силы», желая «отделать» её самым тщательным образом. В сентябре 1878 года он писал оному из своих знакомых: «я работаю над своей пьесой изо всех сил; кажется, выйдет не дурно». Уже через день после премьеры, 12 ноября Островский мог узнать, и несомненно узнал, из «Русских ведомостей», как ему удалось «утомить всю публику вплоть до самых наивных зрителей». Ибо она – публика – явно «переросла» те зрелища, какие он предлагает ей. В семидесятые годы отношения Островского с критикой, театрами и зрителем становились всё более сложными. Период, когда он пользовался всеобщим признанием, завоёванным им в конце пятидесятых – начале шестидесятых годов, сменился другим, всё более нараставшим в разных кругах охлаждения к драматургу.
Театральная цензура была более жёсткой, чем литературная. Это не случайно. По сути своей театральное искусство демократично, оно более прямо, чем литература, обращено к широкой публике. Островский в «Записке о положении драматического искусства в России в настоящее время» (1881) писал, что “драматическая поэзия ближе к народу, чем другие отрасли литературы. Всякие другие произведения пишутся для образованных людей, а драмы и комедии – для всего народа; драматические писатели должны всегда это помнить, они должны быть ясны и сильны. Эта близость к народу нисколько не унижает драматической поэзии, а напротив, удваивает ее силы и не дает ей опошлиться и измельчать”. Островский говорит в своей «Записке» о том, как расширяется театральная аудитория в России после 1861 года. 0 новом, не искушенном в искусстве зрителе Островский пишет: “Изящная литература еще скучна для него и непонятна, музыка тоже, только театр даёт ему полное удовольствие, там он по-детски переживает все, что происходит на сцене, сочувствует добру и узнает зло, ясно представленное». Для “свежей” публики, писал Островский, “требуется сильный драматизм, крупный комизм, вызывающий, откровенный, громкий смех, горячие, искренние чувства”.
Именно театр, по мнению Островского, уходящий своими корнями в народный балаган, обладает возможностью прямо и сильно воздействовать на души людей. Через два с половиной десятилетия Александр Блок, говоря о поэзии, напишет, что суть ее – в главных, “ходячих” истинах, в способности донести их до сердца читателя, которой обладает театр:
Актеры, правьте ремесло,
Чтобы от истины ходячей
Всем стало больно и светло!
Островского как продолжателя драматургического искусства Гоголя. Но сразу же была отмечена и новизна его пьес. Уже в 1851 году в статье «Сон по случаю одной комедии» молодой критик Борис Алмазов указал на отличия Островского от Гоголя. Своеобразие Островского состояло не только в том, что он изображал не одних лишь притеснителей, но и их жертвы, не только в том, что, как писал И. Анненский, Гоголь был преимущественно поэтом “зрительных”, а Островский “слуховых” впечатлений.
Своеобразие, новизна Островского проявились и в выборе жизненного материала, в предмете изображения – он освоил новые пласты действительности. Он был первооткрывателем, Колумбом не одного лишь Замоскворечья, – кого только мы не видим, чьи голоса не слышим в произведениях Островского! Иннокентий Анненский писал: “. Это виртуоз звуковых изображений: купцы, странницы, фабричные и учителя латинского языка, татары, цыганки, актеры и половые, бары, причетники и мелкие чинуши-Островский дал огромную галерею типических речей. ” Актеры, театральная среда – тоже новый жизненный материал, который освоен Островским, – все, что связано с театром, представлялось ему очень важным.
В жизни самого Островского театр играл огромную роль. Он принимал участие в постановке своих пьес, работал с актерами, со многими из них дружил, переписывался. Немало сил он положил, защищая права актеров, добиваясь создания в России театральной школы, собственного репертуара. Артистка Малого театра Н. В. Рыкалова вспоминала: Островский, «ближе познакомившись с труппой, стал у нас своим человеком. Труппа его очень любила. Александр Николаевич был необыкновенно ласков и обходителен со всеми. При царившем тогда крепостном режиме, когда артисту начальство говорило «ты», когда среди труппы большая ее часть была из крепостных, обхождение Островского казалось всем каким-то откровением. Обычно Александр Николаевич сам ставил свои пьесы. Островский собирал труппу и читал ей пьесу. Читать он умел удивительно мастерски. Все действующие лица выходили у него точно живые. Островский хорошо знал внутреннюю, скрытую от глаз зрителей, закулисную жизнь театра. Начиная с Леса» (1871), Островский разрабатывает тему театра, создает образы актеров, изображает их судьбы – за этой пьесой следуют «Комик XVII столетия» (1873), «Таланты и поклонники» (1881), «Без вины виноватые» (1883).
чувствовали себя в театре хозяевами и могли диктовать свои условия. Многие актрисы жили за счет дорогих подарков от состоятельных поклонников. Актрисе, которая берегла свою честь, нелегко приходилось. В «Талантах и поклонниках» Островский изображает такую жизненную ситуацию. Домна Пантелеевна, мать Саши Негиной сетует: «Нет моей Саше счастья! Содержит себя очень аккуратно, ну и нет того расположения промежду публики: ни подарков каких особенных, ничего такого, как прочим, которые. ежели. ».
Но несмотря на трудную жизнь, невзгоды и обиды, в изображении Островского, многие люди посвятившие свою жизнь сцене, театру, сохраняют в своей душе доброту и благородство. В первую очередь это трагики, которым на сцене приходится жить в мире высоких страстей. Разумеется, благородство и душевная щедрость присущи не только у трагиков. Островский показывает, что подлинный талант, бескорыстная любовь к искусству и театру поднимают, возвышают людей. Таковы Нароков, Негина, Кручинина.
Драма “Гроза” — “глоток свежего воздуха”
Школьное сочинение
В заключительной части статьи “Луч света в темном царстве” критик-демократ Н.А. Добролюбов пишет, что, по его мнению, “Гроза” есть самое решительное произведение Островского; взаимные отношения самодурства и безгласности доведены в ней до самых трагических последствий; и при том большая часть читавших и видевших эту пьесу соглашается, что она производит впечатление менее тягостное и грустное, нежели другие пьесы Островского. В “Грозе” есть даже что-то освежающее и ободряющее”. Это “что-то”, по мнению критика, “фон пьесы, обнаруживающий шаткость и близкий конец самодурства”, и “характер Катерины, рисующийся на этом фоне”, от которого веет “новой жизнью”, открывшейся “в самой ее гибели”.
Добролюбова поразила в первую очередь необыкновенная своеобразность характера Катерины Кабановой, в котором нет ничего ” внешнего, чужого, а все выходит как-то изнутри его; всякое впечатление перерабатывается в нем и срастается с ним органически”. Это проявляется, например, в простодушном рассказе Катерины о своем детском возрасте и о жизни в доме матери. Оказывается, воспитание и молодая жизнь ничего не дали ей; в доме ее матери было то же, что и у Кабанихи: ходили в церковь, шили золотом по бархату, слушали рассказы странниц, обедали, гуляли по саду, опять беседовали с богомолками и сами молились. Выслушав рассказ Катерины, Варвара, сестра ее мужа, с удивлением замечает: “Да ведь и у нас то же самое”. Но разницу сама героиня определила так: “Да здесь все как будто из-под неволи!” Катерина не принадлежит к натурам буйным, всегда чем-то недовольным, стремящимся к разрушению. Наоборот, характер ее “созидающий, любящий, идеальный”, поэтому она старается все осмыслить и облагородить в своем воображении. Грубые и суеверные россказни странниц, подобных Феклуше, превращаются в ее сознании в “золотые поэтические сны воображения, не устрашающие, а ясные, добрые. Не обряды занимают ее в церкви: она совсем и не слышит, что там поют и читают; у нее в душе иная музыка, иные видения. “
Из своей юности Катерина вынесла только то, что не противоречило ее естественному стремлению к красоте, гармонии и счастью. “В рассказах странниц, в земных поклонах и причитаниях она видела не мертвую форму, а что-то другое, к чему постоянно стремилось ее сердце”. В душе она строила свой идеальный мир, “посвященный добру и наслаждению”, но что такое настоящее добро и истинное наслаждение для человека, она не могла определить. Этот светлый “период детства, для многих тянущийся долго, очень долго, но все-таки имеющий свой конец”, закончился для Катерины с приходом ее в дом свекрови.
В сумрачной обстановке новой семьи, под тяжелой рукой бездушной Кабанихи нет простора ее светлым видениям и ее светлым чувствам. Катерина инстинктивно ищет света, воздуха, хочет помечтать, посмотреть на солнце, на Волгу, послать свой привет всему живому, но вынуждена подчиняться условностям, которые накладывает положение замужней женщины. В доме свекрови в Катерине постоянно подозревают “нечистые, развратные замыслы”. Окружающая обстановка поддерживает и развивает в ней страх каких-то темных сил, чего-то неведомого, “что сохранилось от ее воспоминаний”. Катерина боится за каждую свою мысль, за самое простое чувство она ждет наказания: “ей кажется, что гроза убьет, потому что она грешница, картины геенны огненной на стене церковной представляются ей уже предвестием ее вечной муки. Все против Катерины, даже ее собственные понятия о добре и зле”. По мнению Добролюбова, все это должно было “заставить ее заглушить свои порывы и завянуть в холодном и мрачном феодализме семейной безгласности и покорности; без всяких живых стремлений, без воли, без любви — или же научиться обманывать людей и совесть. “. Но “Катерина не такова, — считает критик, — развязка ее любви при всей домашней обстановке — видна заранее еще тогда, когда она только подходит к делу. К Борису влечет ее не одно то, что он ей нравится, что он с виду и по речам не похож на остальных, окружающих ее; к нему влечет ее потребность любви, не нашедшая себе отзыва в муже, и оскорбленное чувство жены и женщины, и смертельная тоска ее однообразной жизни, и желание воли, простора, горячей, беззапретной свободы”.
Такая любовь и такие чувства не могли ужиться в стенах кабановского дома с его притворством и обманом.
Катерина боится лишиться возможности видеться со своим возлюбленным, говорить с ним, наслаждаться звездными летними ночами и новыми для нее чувствами. Но приехал муж и она вынуждена таиться, хитрить, а это для нее невыносимо: “. дни и ночи она все думала, страдала, экзальтировала свое воображение, и без того горячее, и конец был тот, что она не могла вытерпеть — при всем народе, столпившемся на галерее старинной церкви, покаялась во всем мужу. “
После такого признания Катерине остается только покориться, отречься от самостоятельной жизни и стать “беспрекословной угодницей” свекрови и “кроткою рабою” своего мужа. “Но нет, не таков характер Катерины, — снова подчеркивает критик, — не за тем отразился в ней новый тип, создаваемый русской жизнью, — чтобы сказаться только бесплодною попыткой и погибнуть после первой неудачи “. Эта женщина уже не сможет возвратиться к прежней жизни. Если она не может наслаждаться своим чувством, своей волей открыто, “законно и свято”, “при свете белого дня”, “перед народом”, то и жизнь для нее не имеет смысла.
“Грустно, горько такое освобождение, — пишет Добролюбов, — но что делать, когда другого выхода нет. Хорошо, что нашлась в бедной женщине решимость хоть на этот страшный выход. В том и сила ее характера, оттого-то “Гроза” и производит на нас впечатление освежающее. “
Другой критик, Д. И. Писарев, в статье “Мотивы русской драмы” оспорил такую трактовку образа Катерины. “Воспитание и жизнь не могли дать Катерине ни твердого характера, ни развитого ума. — утверждает он. — Только живая самостоятельная деятельность мысли, только прочные и положительные знания обновляют жизнь, разгоняют тьму, уничтожают глупые пороки. ” “Светлым явлением. “, продолжает критик, должно считать “. только то, что в большей или меньшей степени может содействовать прекращению или облегчению страдания. ” И вот как характеризуется протест Катерины против кабановских понятий о нравственности: “Она разрубает затянувшиеся узлы самым глупым образом, самоубийством” которое является совершенно неожиданным для нее самой”.
Аргументы Писарева в этом споре многим могут показаться вескими и убедительными. Многие согласятся, что образ Катерины” каким его видит Добролюбов, слишком уж идеализированный, что он переоценил силу характера героини Островского и значение ее протеста. Но нельзя забывать, что статья Писарева была написана в начале 1864 года.
Революционная ситуация окончилась, крестьянские волнения шли на убыль, массовые выступления студенческой молодежи прекратились, а многие участники демократического движения были заключены в тюрьмы или сосланы на долгие годы. Писарев же, оставаясь верным революционно-демократическим идеалам, и в новых условиях искал пути продолжения дальнейшей борьбы. В статье “Мотивы русской драмы” он резко критикует “темное царство”, выражает глубокое сочувствие страданиям народа, но в качестве тактики борьбы демократических сил предлагает развитие и распространение тех знаний, которые наиболее полезны для общества, которые формируют мыслящую молодежь, готовую к активной борьбе.
А на 1860 год, когда писал свою статью Добролюбов, в России приходился пик революционно-демократического подъема и яростного сопротивления самодержавной власти. Именно в этой грозовой атмосфере увидел Добролюбов в Катерине ростки самосознания, развитие народного стремления к свободе, начало того движения”, которое должно было привести народ к непосредственному выступлению. Слова, которые Островский вложил в уста своей героини: “Что домой, что в могилу — все равно!”, прозвучали тогда в русской литературе впервые. Неграмотная Катерина Кабанова, которая и слов-то таких: “человеческое достоинство”, не знает, предпочла гибель бесконечному унижению. И демократическая печать встрепенулась: наконец-то! Начался, наконец, необратимый, как тогда казалось, процесс всенародного освобождения, если даже такая добрая и кроткая девушка осмелилась утвердить собственный выбор между возможностью быть (или даже умереть) свободной или униженно существовать.
В “темном царстве” российской действительности блеснул, наконец, для критика-демократа луч надежды на победоносный ход неизбежной в России революции. Это потом оказалось, что вовсе она не так близка. Вот почему Добролюбов называл “самое решительное” произведение Островского “глотком свежего воздуха” и утверждал, что в нем “есть что-то освежающее и ободряющее”.
Источники:
https://mysoch.ru/sochineniya/ostrovsii/_self/teatr_ostrovskogo/
https://referat-lib.ru/view/referat-literature/54/53810.htm
https://www.ukrlib.com.ua/sochin-rus/printout.php?id=0&bookid=8
