12 стульев на французском языке. «Месье, же не манж па сис жур…

Же не манж па сис жур

Цитата из романа “Двенадцать стульев” (1927 г.) советских писателей Ильи Ильфа (1897 – 1937) и Евгения Петрова (1903 – 1942), ч. 3 гл. 39.

Эти слова означают на французском языке “Господа, я не ел шесть дней” (Je ne mange pas six jours, фр.).

С этими словами Киса Воробьянинов просил милостыню:

Остап задумчиво обошел кругом Ипполита Матвеевича.

— Снимите пиджак, предводитель, поживее, — сказал он неожиданно.

Остап принял из рук удивленного Ипполита Матвеевича пиджак, бросил его наземь и принялся топтать пыльными штиблетами.

— Что вы делаете? — завопил Воробьянинов. — Этот пиджак я ношу уже пятнадцать лет, и он все как новый!

— Не волнуйтесь! Он скоро не будет как новый! Дайте шляпу! Теперь посыпьте брюки пылью и оросите их нарзаном. Живо!

— Ипполит Матвеевич через несколько минут стал грязным до отвращения.

— Теперь вы дозрели и приобрели полную возможность зарабатывать деньги честным трудом.

— Что же я должен делать? — слезливо спросил Воробьянинов.

— Французский язык знаете, надеюсь?

— Очень плохо. В пределах гимназического курса.

— Гм. Придется орудовать в этих пределах. Сможете ли вы сказать по-французски следующую фразу: “Господа, я не ел шесть дней”?

— Мосье, — начал Ипполит Матвеевич, запинаясь, — мосье, гм, гм. же не, что ли, же не манж па. шесть, как оно, ен, де, труа, катр, сенк, сис. сис. жур. Значит — же не манж па сис жур!

— Ну и произношение у вас, Киса! Впрочем, что от нищего требовать. Конечно, нищий в европейской России говорит по-французски хуже, чем Мильеран. Ну, Кисуля, а в каких пределах вы знаете немецкий язык?

— Зачем мне это все? — воскликнул Ипполит Матвеевич.

— Затем, — сказал Остап веско, — что вы сейчас пойдете к “Цветнику”, станете в тени и будете на французском, немецком и русском языках просить подаяние, упирая на то, что вы бывший член Государственной думы от кадетской фракции. Весь чистый сбор поступит монтеру Мечникову. Поняли?

Ипполит Матвеевич мигом преобразился. Грудь его выгнулась, как Дворцовый мост в Ленинграде, глаза метнули огонь, и из ноздрей, как показалось Остапу, повалил густой дым. Усы медленно стали приподниматься.

— Ай-яй-яй, — сказал великий комбинатор, ничуть не испугавшись. — Посмотрите на него. Не человек, а какой-то конек-горбунок.

— Никогда, — принялся вдруг чревовещать Ипполит Матвеевич, — никогда Воробьянинов не протягивал руку.

— Так протянете ноги, старый дуралей! — закричал Остап. — Вы не протягивали руки?

— Как вам понравится этот альфонсизм? Три месяца живет на мой счет! Три месяца я кормлю его, пою и воспитываю, и этот альфонс становится теперь в третью позицию и заявляет, что он. Ну! Довольно, товарищ! Одно из двух: или вы сейчас же отправитесь к “Цветнику” и приносите к вечеру десять рублей, или я вас автоматически исключаю из числа пайщиков-концессионеров. Считаю до пяти. Да или нет? Раз.

— Да, — пробормотал предводитель.

— В таком случае повторите заклинание.

— Месье, же не манж па сис жур. Гебен мир зи битте этвас копек ауф дем штюк брод. Подайте что-нибудь бывшему депутату Государственной думы.

— Еще раз. Жалостнее.

Ипполит Матвеевич повторил.

— Ну, хорошо. У вас талант к нищенству заложен с детства. Идите. Свидание у источника в полночь. Это, имейте в виду, не для романтики, а просто вечером больше подают.”

Фраза “Же не манж па сис жур” в кино

Сцена, где Киса Воробьянинов (актер Сергей Филиппов) просит милостыню, приговаривая “Же не манж па сис жур” в художественном фильме “12 стульев” , режиссера Леонида Гайдая, 1971 год была снята у Грязелечебницы имени Н.А. Семашко в городе Ессентуки. Эта сцена снималась у третьего льва (если стоять лицом к главному входу в грязелечебницу), охраняющего грязелечебницу. На заднем фоне видна сама грязелечебница.

“Мonsieur, je ne mange pas siх jours. “

“Месье, женема шпа сис жур. Господин, я не ел 6 дней. Подайте что-нибудь на пропитание бывшему депутату Государственной Думы. “.

Именно эта знаменитая фраза Кисы Воробьянинова из бессмертного романа И.Ильфа и Е.Петрова “12 стульев”, приходит на ум когда смотришь в умоляющие глаза американского кокер-спаниеля.

Антошка был ярким представителем своей породы, поэтому, когда моя мама, впервые навестив нас после его появления в нашем доме, увидела эту мольбу, то набросилась на меня чуть ли не с кулаками.

– Наташа, я все понимаю – маленький ребенок, рук ни на что не хватает, но двадцать минут на то, чтобы покормить собаку найти можно?! Или не держи тогда! Нельзя же так над животным издеваться!

Никакие мои уверения в том, что собака не голодная и совсем недавно прикончила целую миску первоклассного корма, ее не убедили. Немного остудив сваренный борщ, она, выудив из кастрюли побольше мяса, щедрой рукой плеснула порцию в миску псу.

Стоит ли говорить, что Антоша набросился на еду так будто и правда только что прибыл из голодного края? Все то время, пока он уплетал, мама укоризненно поглядывала в мою сторону и осуждающе покачивала головой.

Впрочем, реабилитирована в ее глазах я была довольно скоро! Сразу же, как только, до блеска вылизав миску, Антоша подбежал к ней и, встав на задние лапы, уставился на нее все тем же несчастным взглядом вечно недоедающей собаки.

В нашем доме, Антоша был не единственным четвероногим любимцем.

Не знаю даже как правильно сказать! Он под нашим кровом или, наоборот, мы под его. В общем в одной квартире с нами жил персидский кот Эрвин.

Кот являл собой воплощение гордыни, самодостаточности, самовлюбленности и бьющего через край чувства собственного достоинства. Тошка безуспешно пытался завоевать его расположение и любовь. Эрвин на открытый конфликт не шел, но все приставания пса игнорировал. Игривое, шумное, излишне веселое поведение собаки не вызывали у кота никаких чувств, кроме снисходительного презрения. Хотя, наверное, я все-таки вру. Подозреваю, что было у Эрвина к Антею еще одно, тщательно им скрываемое чувство – ревность. Кот полагал, что единственным объектом внимания всех домочадцев, должно быть их величество!

Драк он не затевал лишь потому, что был ленив, расходовать физических сил не хотел, мудро рассчитав – “если терпеливо сидеть на берегу реки, то однажды мимо тебя проплывет труп твоего врага”.

Короче, кот решил извести собаку и только ждал удобного случая.

И такой случай ему предоставился!

Из Тюмени на лето приехала семья моей сестры. Мы собирались в отпуск и они согласились на время нашего отсутствия приглядеть за нашими четвероногими друзьями. Времени до нашего отъезда еще было предостаточно, а вот семейный праздник не заставил долго себя ждать.

Я уже не помню, куда это мы отправились полным составом (четверо детей, я, Таня и мой муж). Вроде что-то мы не докупили и рванули в магазин, причем какой-то весьма дальний, т.к. отсутствовали мы достаточно долго. Не важно. На хозяйстве остался Леша (муж сестры), которому поручалось к нашему приезду пожарить отбивные (надо сказать, что готовит Леша первоклассно – любой, самый-самый ресторан, по качеству блюд в подметки ему не годится!).

Алексей разморозил мясо (то ли 2, то ли 3 кг), приготовил полуфабрикаты отбивных, но жарить сразу не стал, справедливо полагая, что лучше подать их горяченькими к нашему приезду! Отодвинув мясо подальше от края рабочего стола (чтобы собака до него добраться не могла), Леша отправился в комнату, досматривать фильм. Шла картина о Великой отечественной войне, производства киностудии “Беларусьфильм”, а такое кино мужу моей сестры, совершенно заслуженно, очень нравится!

До появления сотовой связи оставалось еще несколько лет.

Все то время пока лифт доставлял нас до 11 этажа, я чувствовала, как мой рот наполняется слюной в предвкушении блюд, которыми нас будет сейчас потчевать Леша.

Он встретил нас совершенно белый, с круглыми от испуга глазами, повторяя как заведенный: “Я и думать не мог, что такое может быть! 3 килограмма мяса?!”.

А случилось вот что!

Пока Леша увлеченно следил за событиями, разворачивающимися на экране, Эрвин времени даром не терял! Заманив пса на кухню, легко запрыгнув на рабочий стол, он принялся методично скармливать Тохе приготовленное для отбивных мясо. Кусок за куском брал его с тарелки, подносил к краю и сбрасывал одуревшей от счастья собаке.

Войдя на кухню, Леша застал лишь финал этого желудочного торжества.

И теперь Алексей жутко испугался за собаку.

– Может его к ветеринару отвезти?

– Ничего ему не будет, не переживай, вон скачет довольный!

После этих моих слов раздался тяжелый вздох. Горевал кот. Видимо Эрвин рассчитывал на совершенно другой исход!

Двенадцать стульев

Илья Ильф

– Гм… Придется орудовать в этих пределах. Сможете ли вы сказать по-французски следующую фразу: «Господа, я не ел шесть дней»?

– Мосье, – начал Ипполит Матвеевич, запинаясь, – мосье, гм, гм… же не, что ли, же не манж па… шесть, как оно, ен, де, труа, катр, сенк, сис… сис… жур. Значит – же не манж па сис жур![469 – …же не манж… жур… – Воробьянинов строит французскую фразу ошибочно.]

– Ну и произношение у вас. Киса! Впрочем, что от нищего требовать. Конечно, нищий в европейской России говорит по-французски хуже, чем Мильеран.[470 – …говорит по-французски хуже, чем Мильеран… – А. Мильеран (1859–1943) был в 1920–1924 годах президентом Франции, затем избирался в Сенат, его политическая деятельность довольно часто обсуждалась в советской периодике.] Ну, Кисуля, а в каких пределах вы знаете немецкий язык?

– Зачем мне это все? – воскликнул Ипполит Матвеевич.

– Затем, – сказал Остап веско, – что вы сейчас пойдете к «Цветнику», станете в тени и будете на французском, немецком и русском языках просить подаяние, упирая на то, что вы бывший член Государственной думы от кадетской фракции. Весь чистый сбор поступит монтеру Мечникову. Поняли?

Ипполит Матвеевич мигом преобразился. Грудь его выгнулась, как Дворцовый мост в Ленинграде, глаза метнули огонь, и из ноздрей, как показалось Остапу, повалил густой дым. Усы медленно стали приподниматься.

– Ай-яй-яй, – сказал великий комбинатор, ничуть не испугавшись. – Посмотрите на него. Не человек, а какой-то конек-горбунок.[471 – …повалил густой дым… конек-горбунок… – Аллюзия на сказку в стихах П. П. Ершова «Конек-горбунок».]

– Никогда, – принялся вдруг чревовещать Ипполит Матвеевич, – никогда Воробьянинов не протягивал руку…

– Так протянете ноги, старый дуралей! – закричал Остап. – Вы не протягивали руки?

– Как вам понравится этот альфонсизм? Три месяца живет на мой счет! Три месяца я кормлю его, пою и воспитываю, и этот альфонс становится теперь в третью позицию[472 – …становится теперь в третью позицию… – Речь идет об одной из традиционных, определенных балетными правилами позиций, с которых начинается движение в танце: ноги выпрямлены в коленях, ступни развернуты перпендикулярно друг другу – так, чтобы правая пятка была прижата к середине левой ступни.] и заявляет, что он… Ну! Довольно, товарищ! Одно из двух: или вы сейчас же отправитесь к «Цветнику» и приносите к вечеру десять рублей, или я вас автоматически исключаю из числа пайщиков-концессионеров. Считаю до пяти. Да или нет? Раз…

– Да, – пробормотал предводитель.

– В таком случае повторите заклинание.

– Месье, же не манж па сис жур. Гебен мир зи битте этвас копек ауф дем штюк брод.[473 – …Гебен… копек… брод… – Немецкая фраза также строится с грубыми ошибками.] Подайте что-нибудь бывшему депутату Государственной думы.

– Еще раз. Жалостнее.

Ипполит Матвеевич повторил.

– Ну, хорошо. У вас талант к нищенству заложен с детства. Идите. Свидание у источника в полночь. Это, имейте в виду, не для романтики, а просто вечером больше подают.

– А вы, – спросил Ипполит Матвеевич, – куда пойдете?

– Обо мне не беспокойтесь. Я действую, как всегда, в самом трудном месте.

Остап сбегал в писчебумажную лавчонку, купил там на последний гривенник квитанционную книжку и около часу сидел на каменной тумбе, перенумеровывая квитанции и расписываясь на каждой из них.

– Прежде всего – система, – бормотал он, – каждая общественная копейка должна быть учтена.[474 – …система… каждая общественная копейка должна быть учтена… – Бендер переосмысляет постоянно цитируемые в советской периодике 1920-х годов высказывания Ленина о принципиальном значении «учета и контроля» при социализме.]

Великий комбинатор двинулся стрелковым шагом[475 – …двинулся стрелковым шагом… – Стрелками в Российской империи принято было называть солдат пехотных полков, то есть авторы подразумевают, что Остап шагает ритмично, быстро и широко, как пехотинцы на марше. Однако здесь иронически обыгрывается и другое значение: на воровском жаргоне «стрелок» – «нищенствующий», «просящий подаяние», «мошенник», а Бендер учил компаньона именно просить подаяние, сам же при этом планировал очередную мошенническую операцию.] по горной дороге, ведущей вокруг Машука к месту дуэли Лермонтова с Мартыновым. Мимо санаториев и домов отдыха, обгоняемый автобусами и пароконными экипажами, Остап вышел к Провалу.

Небольшая, высеченная в скале галерея вела в конусообразный (конусом кверху) провал. Галерея кончалась балкончиком, стоя на котором можно было увидеть на дне провала небольшую лужицу малахитовой зловонной жидкости. Этот Провал считается достопримечательностью Пятигорска, и поэтому за день его посещает немалое число экскурсий и туристов-одиночек.

Остап сразу же выяснил, что Провал для человека, лишенного предрассудков, может явиться доходной статьей.

«Удивительное дело, – размышлял Остап, – как город не догадался до сих пор брать гривенники за вход в Провал. Это, кажется, единственное, куда пятигорцы пускают туристов без денег. Я уничтожу это позорное пятно на репутации города, я исправлю досадное упущение».

И Остап поступил так, как подсказывали ему разум, здоровый инстинкт и создавшаяся ситуация.

Он остановился у входа в Провал и, трепля в руках квитанционную книжку, время от времени вскрикивал:

– Приобретайте билеты, граждане. Десять копеек! Дети и красноармейцы бесплатно! Студентам – пять копеек! Не членам профсоюза – тридцать копеек.

Остап бил наверняка. Пятигорцы в Провал не ходили, а с советского туриста содрать десять копеек за вход «куда-то» не представляло ни малейшего труда. Часам к пяти набралось уже рублей шесть. Помогли не члены союза, которых в Пятигорске было множество. Все доверчиво отдавали свои гривенники, и один румяный турист, завидя Остапа, сказал жене торжествующе:

– Видишь, Танюша, что я тебе вчера говорил? А ты говорила, что за вход в Провал платить не нужно. Не может этого быть! Правда, товарищ?

– Совершеннейшая правда, – подтвердил Остап, – этого быть не может, чтоб не брать за вход. Членам союза – десять копеек. Дети и красноармейцы бесплатно. Студентам – пять копеек и не членам профсоюза – тридцать копеек.

Перед вечером к Провалу подъехала на двух линейках экскурсия харьковских милиционеров. Остап испугался и хотел было притвориться невинным туристом, но милиционеры так робко столпились вокруг великого комбинатора, что пути к отступлению не было. Поэтому Остап закричал довольно твердым голосом:

– Членам союза – десять копеек, но так как представители милиции могут быть приравнены к студентам и детям, то с них по пять копеек.

Милиционеры заплатили, деликатно осведомившись, с какой целью взимаются пятаки.

– С целью капитального ремонта Провала, – дерзко ответил Остап, – чтоб не слишком проваливался.

В то время как великий комбинатор ловко торговал видом на малахитовую лужу, Ипполит Матвеевич, сгорбясь и погрязая в стыде, стоял под акацией и, не глядя на гуляющих, жевал три врученные ему фразы:

– Месье, же не манж… Гебен зи мир битте… Подайте что-нибудь депутату Государственной думы…

Подавали не то чтоб мало, но как-то невесело. Однако, играя на чисто парижском произношении слова «манж» и волнуя души бедственным положением бывшего члена Госдумы, удалось нахватать медяков рубля на три.

Под ногами гуляющих трещал гравий. Оркестр с небольшими перерывами исполнял Штрауса, Брамса и Грига. Светлая толпа, лепеча, катилась мимо старого предводителя и возвращалась вспять. Тень Лермонтова незримо витала над гражданами, вкушавшими на веранде буфета мацони. Пахло одеколоном и нарзанными газами.

Источники:

https://dslov.ru/pos/1/p1_301.htm
https://zen.yandex.ru/media/id/5a8596ed256d5c99049b0339/5ac77d692f578cb21a412e2f
https://www.sunhome.ru/books/dvenadtsatj-stuljev.html?p=106