Когда родился джон рональд руэл толкиен. «Сильмариллион» и «Неоконченные предания»

Новая книга Толкина на русском языке

В мае 2017 года вышла новая для российского читателя книга Джона Рональда Руэла Толкина «Неоконченные предания Нуменора и Средиземья». Впервые книга увидела свет в 1980 году и вышла уже после смерти профессора. Все, что вскользь упоминалось в «Сильмариллионе», «Властелине Колец» и «Хоббите», все причины происходящего — все это растет из «Неоконченных преданий». Именно отсюда черпал вдохновение (а то и целиком заимствовал некоторые сцены) Питер Джексон при съемке своих фильмов и особенно «Хоббита», события которого были значительно расширены в ходе экранизации.

Главный вопрос, который возникает у многих: чем «Предания» отличаются от «Сильмариллиона»? Как известно, «Сильмариллион» тоже не является полноценным произведением профессора Толкина, скорее в каком-то смысле компиляцией его текстов, составленной его сыном Кристофером. Стараясь сделать «Сильмариллион» цельной и законченной работой, Кристофер сознательно убрал или сократил многие эпизоды. Так что «Предания» — это все то, что по каким-то причинам не вошло в «Сильмариллион», а также те фрагменты и черновики, которые сознательно были вычеркнуты уже самим профессором из «Властелина колец» и «Хоббита».

Переводя на современный язык, «Предания» можно назвать бонус-диском с ценнейшими материалами о событиях и персонажах, которые не попали на страницы известных произведений. Книга последовательно рассказывает о Первой, Второй и Третьей эпохах, а также об отдельных эпизодах истории Средиземья. Например, о малоизвестной битве у бродов Изен (начало Войны за Кольцо). Наибольшую ценность представляют те записи, где представлены разные варианты текста — можно наблюдать эволюцию мифотворчества Толкина. Также в книге приведено множество комментариев и размышлений самого Кристофера о тех или иных событиях Средиземья, не получивших точных описаний в законченных произведениях.

Несколько интересных фактов, которых там великое множество:

Война за Кольцо по сути началась из-за Голлума

Выпытав у Голлума сведения о Кольце, Саурон на время успокоился — оно было в руках низкорослого дурачка, и нужно было просто его найти. Для этого не нужно было приводить в действие все силы Мордора, и именно поэтому назгулы не действуют с самого начала поисков. Их облик, бесконечный вой и леденящий ужас не соответствуют скрытной операции. Другое дело, что Саурон ошибочно полагал, что полурослика следует искать в Долинах Андуина, где когда-то жил и сам Голлум. Ему и в голову не могло прийти, что хоббит из Шира мог забраться так далеко. События принимают критический оборот в тот момент, когда Саурон узнает, что Арагорн поймал Голлума и притащил его на Белый Совет, куда прискакал аж сам Гэндальф. А это значит, что его враги теперь тоже знают, что Кольцо нашлось и знают его примерные координаты. Именно в этот момент Саурон решает немедленно атаковать, хотя тогда он не был готов и собирался начать полномасштабную войну гораздо позже. Его силы приходят в движение и одновременно атакуют Осгилиат и владения Трандуила с целью найти и убить Голлума. Так началось открытое противостояние.

Назгулы и боязнь воды

Во «Властелине колец» это не совсем очевидно, но всесильные назгулы действительно сторонились воды. Любой брод мог стать для них непреодолимым препятствием. Именно этим объясняется не слишком высокая мобильность самых мощных слуг Саурона. Кстати, Саурон взял Осгилиат только по одной причине — это главная переправа через реку! Именно по этому мосту в Средиземье из Мордора ворвалась знаменитая девятка, которая впоследствии рассеялась по землям, получив только одно задание: «Шир, Бэггинс, Кольцо». Вообще, судя по многочисленным записям, касающихся назгулов, становится понятно, что Кольценосцы не были таким уж и абсолютным оружием. Боязнь воды, света и приметность делают этих персонажей слишком уязвимыми. Даже для хоббитов.

Хоббитское зелье

Про курево хоббитов приведено столько информации, что закачаешься. И да, зелье тоже сыграло важную роль в ключевых событиях Средиземья. Во-первых, хоббитским зельем (нигде прямо не упоминается, что это табак, кстати) сильно увлекался Гэндальф — но это ни для кого не секрет. Но его примеру вскоре последовал и Саруман, о чем никому не говорил и усердно скрывал свое пристрастие. Именно увлеченность хоббитским зельем привлекла внимание двух бородатых магов к малоинтересному Ширу, где впоследствии и обнаружилось Кольцо. Совпадение? Не думаю!

Судя по всему, это был главный экспортный товар хоббитов, и это влияло на экономику Шира (и на классовое расслоение). Например, Саруман затаривался у полуросликов оптовыми партиями. Благодаря этим вливаниям поднялись такие семьи как Брейсгедлы и Саквиль-Бэггинсы. Впоследствии эти семьи прислуживали Саруману и были в Шире его глазами и ушами.

Кстати, о Сарумане

В книге приведено множество интересных фактов, которые делают Сарумана живым и интересным персонажем, а не просто прислужником Саурона. Возможно, переход Сарумана на темную сторону показался некоторым читателям и зрителям резким и необоснованным. В «Преданиях» приводится немало примеров растущего недоверия между коллегами: Гендальфом и Саруманом. Последний не беспочвенно подозревал Серого Мага в поисках Кольца и утаивании ценной информации. Будучи честолюбивым и властным, Саруман просто не мог поверить, что кто-то ищет Кольцо, чтобы его уничтожить, а не владеть им. К тому же Саруман не был слепым рабом Саурона и вообще был не очень надежным союзником. Приведены примеры, когда Саруман просто-напросто врал Саурону про расположение Шира, пытаясь найти Кольцо быстрее назгулов. Даже вступив в войну на стороне Саурона, Саруман до конца вел собственную игру, готовясь предать темного властелина в любой удобный момент.

Не Гэндальф, а Гандальв

В книге есть послесловие от переводчиков, где рассказано о нелегкой судьбе локализации текстов Толкина на русский язык. В частности, можно узнать много интересного о проблеме слова dwarf (гном или все-таки нет?) и тот факт, что имя Гэндальф стоило перевести как Гандальв. Но традиция есть традиция.

Когда родился джон рональд руэл толкиен. «Сильмариллион» и «Неоконченные предания»

• ЖАНРЫ
• АВТОРЫ
• КНИГИ 589 803
• СЕРИИ
• ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 548 426

Неоконченные предания Нуменора и Средиземья

Любой человек, взявший на себя ответственность за произведения умершего автора, сталкивается со множеством трудноразрешимых проблем. Некоторые в данной ситуации могут предпочесть вообще ничего не издавать, за исключением разве что тех работ, которые были практически закончены к моменту смерти автора. Когда речь идет о неопубликованных произведениях Дж. Р. Р. Толкина, этот подход, на первый взгляд, может показаться правильным, поскольку сам Толкин всегда относился к своим работам чрезвычайно требовательно, и ему бы и в голову не пришло опубликовать даже самые законченные повествования из этой книги без дальнейшей тщательной доработки.

Но с другой стороны, мне кажется, что природа и размах творения Толкина ставят даже недописанные его произведения в особое положение. Я совершенно не сомневался, что «Сильмариллион» не должен оставаться неизвестным, невзирая на то, что он представлял собой набор разрозненных повествований, и отец предполагал — но не успел — произвести в нем весьма значительные изменения. В случае «Сильмариллиона» я после долгих колебаний решился представить эту книгу не в виде исторического труда, собрания противоречащих друг другу текстов, соединенных комментариями, а в виде законченного и связного произведения. Но повествования, вошедшие в данную книгу, совершенно иные и не образуют единого целого. Данная книга — не более чем собрание текстов, различающихся по форме, замыслу, степени законченности, по времени создания (и по степени произведенной мною обработки), и повествующих о Нуменоре и Средиземье. Но, публикуя их, я по сути руководствовался теми же доводами, что и при публикации «Сильмариллиона» (хотя и менее вескими). Те читатели, которые не хотели бы, чтобы им остались неизвестны образы Мелькора и Унголиант, глядящих с вершины Хьярментира на «нивы и пастбища Йаванны, где золотилась высокая пшеница богов», или теней, ложившихся под ноги воинства Финголфина при первом восходе луны, или Берена, притаившегося в волчьем облике у трона Моргота, или света Сильмариля, внезапно засиявшего в темноте Нельдоретского леса, — я полагаю, эти читатели сочтут, что несовершенство формы публикуемых здесь повествований искупается возможностью услышать — в последний раз — голос Гэндальфа, поддразнивающего надменного Сарумана на собрании Белого Совета в 2851 году, или, уже после Войны Кольца, рассказывающего в Минас–Тирите о том, как он отправил гномов на вечеринку в Бэг–Энде. Несовершенство это отступает перед возможностью узреть явление Улмо, Владыки Вод, восставшего из глубин моря близ Виньямара, или увидеть Маблунга Дориатского, затаившегося, «словно мышонок», в руинах моста у Нарготронда, или оказаться свидетелями гибели Исильдура, пытавшегося выбраться на илистый берег Андуина.

Существенная часть включенных в данный сборник фрагментов более подробно освещает вопросы, о которых уже говорилось или хотя бы упоминалось где–либо еще. Следует сразу же отметить, что многое в этой книге не найдет отклика у некоторых читателей «Властелина Колец» — у тех, кто считает, что история Средиземья — это средство, способ повествования, а не его суть, у тех, кто не испытывает особого желания изучать историю более подробно ради нее самой, кому неинтересно, как было организовано войско всадников Роханской Марки, и кто предпочтет оставить в покое дикарей Друаданского леса. Мой отец наверняка не стал бы считать, что они неправы. В письме, которое было написано в марте 1955 г., до выхода третьего тома «Властелина Колец», он говорит:

Как я теперь жалею, что пообещал сделать приложения! Я думаю, что если представить их в усеченном, сжатом виде, то это не устроит никого, а меня — в первую очередь. Из тех писем, которые я получаю — а их просто жуткое количество, любителей подобных вещей поразительно много, — явствует, что и их приложения в таком виде тоже не устроят. В то же самое время те читатели, что восхищаются этой книгой исключительно как «героическим эпосом» и считают «необъясненные отсылки к далекому прошлому» частью литературного эффекта, наверняка просто не обратят внимания на приложения, и будут правы.

Теперь я уже не уверен в том, не опасна ли тенденция воспринимать все это как некую затянувшуюся игру — по крайней мере, для меня, поскольку я нахожу в подобных вещах некую роковую притягательность. Я предполагаю, что шумные требования «чистой информации» или «преданий» являются данью тому любопытному воздействию, которое оказывает история, основанная на тщательно продуманных и проработанных географии, хронологии и языке.

Еще год спустя он писал:

…в то время как одни, подобно вам, требуют карты, других интересуют скорее геологические данные; многие стремятся получить сведения об эльфийской грамматике, произношении или образцы текстов; некоторых интересуют стихотворные размеры и системы стихосложения… Музыканты требуют мелодий и нотных записей; археологи хотят знать о керамике и металлургии; ботаники рвутся получить более подробное описание маллорна, эланора, нифредиля, алфирина, маллосаисим–бельмине; историки желают дополнительных подробностей о социальном и политическом устройстве Гондора; те же, кто интересуется всем в целом, жаждут информации о кочевниках–кибитниках, о Хараде, о происхождении гномов, о Мертвых, о беорнингах и о двух недостающих магах из пяти.

Конечно, каждый сам решает, как ему относиться к этому вопросу, но для некоторых, как и для меня, сведения о том, что нуменорец Веантур привел свой корабль «Энтулессе», «Возвращение», в Серые Гавани на крыльях весенних ветров в шестисотом году Второй эпохи; что Исильдур, сын Элендиля Высокого, похоронил своего отца на вершине холма–маяка Халифириена; что Черным Всадником, которого хоббиты видели сквозь туманную мглу на дальнем берегу у парома в Баклбери, был не кто иной, как Хамул, предводитель Призраков Кольца из Дол–Гулдура; или что бездетность Тараннона, двенадцатого короля Гондора (этот факт упомянут в приложении A к «Властелину Колец»), связывали с кошками королевы Берутиэль, остававшимися до сих пор полнейшей загадкой, — все эти сведения ценны не только как любопытные подробности.

Составить эту книгу было нелегко, и то, что получилось в результате, выглядит достаточно неоднородным. Все вошедшие в нее повествования «не окончены», но в разной степени и в разном смысле этого слова, а потому требовали разного подхода. Об особенностях каждого из этих произведений в отдельности будет сказано ниже, а сейчас мне хотелось бы привлечь внимание к некоторым общим чертам.

Наиболее важна проблема «согласованности», нагляднее всего проиллюстрированная разделом, озаглавленным «История Галадриэли и Келеборна». Это «неоконченное предание» в наиболее полном смысле слова: не повествование, оборванное на полуслове, как «О Туоре и его приходе в Гондолин», не серия отрывков, как в «Кирионе и Эорле», а одна из важных линий истории Средиземья, которая не только не была оформлена в виде текста, но и не успела превратиться в цельный сюжет. А потому включение в этот раздел различных повествований и набросков, связанных с данной темой, предполагает принципиально иное отношение к истории: не как к неизменной, объективно существующей реальности, о которой автор («притворяющийся» переводчиком и редактором) только рассказывает, а как к развивающемуся и изменяющемуся авторскому замыслу. Поскольку автор перестал сам готовить свои произведения к публикации, подвергая их придирчивой критике и тщательному сравнению с прежде вышедшими, новые сведения о Средиземье, которые можно найти в неопубликованных текстах, часто будут расходиться с тем, что уже «известно»; и в таких случаях новые элементы, входя в существующую систему, будут дополнять не столько саму историю вымышленного мира, сколько историю его создания. В данной книге я изначально решил смириться с тем, что это неизбежно. Я ничего в ней не менял ради того, чтобы привести тексты в соответствие с уже изданными работами, — за исключением незначительных деталей, таких, как изменения в именах и названиях (там, где сохранение варианта, имеющегося в рукописи, привело бы к чрезмерной путанице или потребовало бы чрезмерно объемных пояснений). Напротив, я старался указывать на разнообразные противоречия и варианты. Поэтому в данном отношении «Неоконченные предания» существенно отличаются от «Сильмариллиона», при издании которого важнейшей, хотя и не единственной целью было достижение связности текстов, как внешней, так и внутренней. И, за исключением нескольких особых случаев, я действительно относился к изданному варианту «Сильмариллиона» как к неизменному и авторитетному источнику того же уровня, что и произведения, опубликованные непосредственно отцом, не принимая в расчет того, что при его составлении мне бесчисленное количество раз приходилось выбирать между различными вариантами и противоречащими друг другу версиями, не будучи «уполномоченным» на это самим автором.

10 фактов о Дж. Р. Р. Толкине, которые вы могли не знать

О Джоне Рональде Руэле Толкине, родившемся 3 января 1892 года, есть множество фактов, неизвестных даже самым ярым его поклонникам. И вот 10 из них.

1. Он любил эффектные жесты.

Лингвист и специалист по древнеанглийской и древнеисландской литературе, Толкин преподавал в Оксфордском университете с 1925 по 1959 г. Он был неутомимым наставником, проводя от 70 до 136 лекций в год (хотя его контракт предполагал всего 36). Но главное то, как он вел свои уроки. Хотя на публике Толкин был тихим и скромным, он не соответствовал стереотипу нудного оксфордского преподавателя в классе. Он приходил на вечеринки в костюме белого медведя, гонялся за соседом, одетый как англо-саксонский воин с топором в руках и давал лавочникам свою вставную челюсть в качестве оплаты. Как заметил один из его студентов: «Он мог превратить класс в медовый зал (залы были частью религиозного и политического центра и служили местом проведения королевских пиров в эпоху викингов — прим. перев.)».

2. Он считал многих своих фанатов «безумцами».

Толкин считал себя в первую очередь ученым, а затем уже писателем. Хоббит и Властелин колец были в значительной степени попыткой Толкина создать миф, и их успех застал его врасплох. Фактически, он на протяжении многих лет забраковывал, критиковал и рвал на клочки адаптации его работ, которые, по его мнению, не передавали их эпический размах и благородные цели. Кроме того, он скептически относился к большинству фанатов «Властелина колец», которых считал неспособными реально оценить его работу и, вероятно, ужаснулся бы, увидев поклонников фильма, одетых как Леголас.

3. Он любил свою основную работу.

Для Толкина написание произведений в жанре фэнтези было просто хобби. Наиболее важными своими работами он считал именно научные труды, такие как Беовульф: монстры и критика , современная адаптация Сэра Гавейна и Зелёного Рыцаря и «Словарь среднеанглийского языка».

4. Он был большим романтиком (и его могильная плита доказывает это).

В 16 лет Толкин влюбился в Эдит Брэтт, которая была на три года старше. Его опекун, католический священник, был в ужасе, что его подопечный встречается с протестанткой, и велел мальчику не общаться с Эдит, пока ему не исполнится 21 год. Толкин подчинился и тосковал по Эдит на протяжении нескольких лет до решающего дня рождения, когда они встретились под железнодорожным мостом. Она разорвала помолвку с другим мужчиной и перешла в католичество. Они были женаты до конца своих дней. По указанию Толкина, на их общем могильном камне высечены имена Берен и Лютиэн, пары несчастных влюбленных из созданного им мира.

5. Его отношения с К. С. Льюисом на самом деле не были такими хорошими, как считается.

Товарищ Толкина, оксфордский профессор К. С. Льюис (автор Хроник Нарнии ), часто упоминается как его лучший друг и доверенное лицо. Но правда в том, что их отношения не были такими идеальными, как может показаться. Сначала два писателя были очень близки. Даже жена Толкина Эдит ревновала к их дружбе. И именно Толкин уговорил Льюиса вернуться в христианство. Но их отношения охладели из-за антикатолических, по мнению Толкина, пристрастий Льюиса и скандальной личной жизни (тогда он встречался с разведенной американкой). Хоть они не стали так же близки, как до этого, Толкин жалел о разлуке. После смерти Льюиса в письме своей дочери Толкин писал: «До сих пор я чувствовал себя как старое дерево, один за одним теряющее свои листья; а теперь мне кажется, будто топор ударил меня прямо в корень».

6. Он любил ходить в клубы.

Ну, точнее, во внеаудиторные их виды. Куда бы ни поехал Толкин, он везде был тесно связан с формированием научных и литературных клубов. Как профессор Лидского университета, например, он организовал «Клуб викингов». А во время своего пребывания в Оксфорде основал «Инклингов», литературно-дискуссионную группу.

7. Он не пускал пыль в глаза в военных сценах.

Толкин был ветераном Первой Мировой войны и служил вторым лейтенантом в 11-ом служебном батальоне экспедиционных войск Британии во Франции. Он также присутствовал на нескольких самых кровавых битвах этой войны, включая и битву на Сомме. Потери Фродо и Сэма по пути в Мордор вполне могут иметь отсылку ко времени, проведенном Толкином в окопах. Там он от вшей подхватил хроническую лихорадку и был отправлен домой. Позднее он скажет, что все его близкие друзья, кроме одного, погибли на той войне, и это дало ему четкое осознание этой трагедии, проходящей через его работы.

8. Он создавал языки ради развлечения.

Филолог по профессии, Толкин тренировал свой мозг, изобретая новые языки, многие из которых (например, эльфийские языки квенья и синдарин) он активно использовал в своих произведениях. Он даже писал песни и стихи на своих выдуманных языках. Также Толкин работал над реконструкцией и написанием вымерших языков, таких как средневековый уэльский и ломбардский. Его стихотворение «BagmÄ BlomÄ» («Цветок среди деревьев»), возможно, первое произведение, написанное на готском языке, за последнюю тысячу лет.

9. Его работы издавались после его смерти почти так же, как и при жизни.

Большинство писателей довольствуются работами, созданными при их жизни, но не Толкин. Его заметки, случайные записки, рукописи, которые он так и не удосужился опубликовать, были отредактированы, пересмотрены, собраны, подготовлены к печати и опубликованы в десятках томов после его смерти, в основном его сыном Кристофером. Хотя самым известным посмертным изданием Толкина считается Сильмариллион , среди них также значатся Полная история Средиземья , Неоконченные предания Нуменора и Средиземья , Дети Хурина и Легенда о Сигурде и Гудрун .

10. Ему даже близко не нравились нацисты так, как он нравился им.

Академические работы Толкина по древнескандинавской и германской истории, языку и культуре были очень популярны среди нацистской элиты, одержимой идеей воссоздать древнегерманскую цивилизацию. Но Толкин испытывал отвращение к Гитлеру и нацистской партии и не скрывал этого. Он решил запретить перевод Хоббита на немецкий после того, как издатель, согласно нацистскому закону, попросил подтвердить, что он — ариец. Вместо этого он написал язвительное письмо, сообщающее, среди прочих вещей, о его сожалении, что у него нет еврейских предков. Свои чувства он также передает в письме сыну: «В этой войне я получил личную жгучую обиду, которая могла бы сделать из меня в 49 лет лучшего солдата, чем я был в 22 года; обиду против этого румяного маленького невежды Адольфа Гитлера. Разрушая, извращая, злоупотребляя и навсегда проклиная благородный северный дух, величайший дар Европе, который я всегда любил и пытался представить в истинном свете».

Источники:

https://disgustingmen.com/reading/Unfinished-Tales-of-Numenor-and-Middle-earth
https://www.litmir.me/br/?b=111733&p=1
https://pikabu.ru/story/10_faktov_o_dzh_r_r_tolkine_kotoryie_vyi_mogli_ne_znat_4752613