На какие темы писал толстой. Лев Николаевич и Софья Андреевна Толстые

8 цитат из дневников жены Льва Толстого

Бессмысленное переписывание текстов мужа и желание что-то делать самой, домашние дела и любовь к семье — об этом и многом другом Софья Толстая писала в своем дневнике. Arzamas выбрал и прокомментировал восемь записей разных лет

Софья Андреевна Толстая (урожденная Берс) — жена писателя и мать его тринадцати детей — вела дневники почти всю жизнь. Первые записи появились в 1855 году, когда Соне было 11 лет. Этот дневник она уничтожила незадолго до заму­жества. В октябре 1862 года она вернулась к дневнику и вела его, хоть и с боль­шими перерывами, до ноября 1910-го . Софья Андреевна признава­лась, что всегда писала после ссор и неприятных или даже трагических событий, — неудивительно, что текст тяжелый и пессимистичный. Мы выбра­ли восемь записей, дающих представление о жизни семьи великого писа­теля и внутреннем мире его жены.

1. О бесцельной жизни

«Жизнь здесь, в Кремле В комендантской части Потешного дворца Софья Берс жила с родителями до своего замужества, так как ее отец Андрей Берс был кремлевским гоф-медиком . , мне тягостна, оттого что отзывается то тягостное чувство бездействия и бесцельной жизни, как бывало в девичье время. И все, что я вообразила себе замужем долгом и целью, улетучилось с тех пор, как Левочка мне дал почувствовать, что нельзя удовольствоваться одною жизнью семейною и женою или мужем, а надо что-нибудь еще, постороннее дело».

Сестра Софьи Андреевны Татьяна Кузминская вспоминала, что «Соня никогда не отдавалась полному веселью или счастью, чем баловала ее юная жизнь… Она как будто не доверяла счастью, не умела его взять и всецело пользоваться им». Интересно, что сам Толстой совсем иначе воспринимал происходящее:

« Люблю я ее, когда ночью или утром я проснусь и вижу: она смотрит на меня и любит. И никто — главное, я не мешаю ей любить, как она знает, по-своему . Люблю я, когда она сидит близко ко мне, и мы знаем, что любим друг друга, как можем, и она скажет: „Левочка, — и остано­вится, — отчего трубы в камине проведены прямо?“ или: „лошади не уми­рают долго?“ и т. п. Люблю, когда мы долго одни и я говорю: „Что нам делать? Соня, что нам делать?“ Она смеется. Люблю, когда она рассердится на меня, и вдруг, в мгновение ока, у нее и мысль и слово иногда резкое: „Оставь. Скучно“. Через минуту она уже робко улыба­ется мне. Люблю я, когда она меня не видит и не знает, и я ее люблю по-своему . Люблю, когда она девочка в желтом платье и выставит нижнюю челюсть и язык. Люблю, когда я вижу ее голову, закинутую назад, и серьезное, и испуганное, и детское, и страстное лицо. Люблю, когда…»

В конце записи Софьи Андреевны Лев Николаевич оставил приписку: «Ничего не надо, кроме тебя. Левочка все врет».

2. О смерти сына

«Мой милый Ванечка скончался вечером в 11 часов. Боже мой, а я жива!»

Толстая пережила семерых из тринадцати детей. В 1873 году Толстые лиши­лись годовалого Пети, через полтора года — маленького Николеньки. Прожив около двух часов, в ноябре 1875 года умирает Варя, четырехлетний Алеша скончался зимой 1886-го , в возрасте 35 лет умирает Мария Львовна. Незадолго до своей кончины Софья Андреевна потеряла сына Андрея. Но больше всего горя ей принесла смерть младшего сына Ванечки, любимца родителей и друзей дома.

3. Об искусстве, религии и природе

«Недавно я создала себе целую теорию о девственности отношения к религии, искусству и природе.
Религия чиста и девственна, когда она не связана с отцами Иоаннами, Амвросиями или католическими духовниками (confesseur), а вся сосредоточена в одной моей душе перед Богом. И тогда она помогает.
Искусство девственно и чисто, когда его любишь само по себе, без пристрастия к личности исполнителя (Гофмана, Танеева, Ге, к которому так пристрастен Лев Николаевич, к самому Льву Николае­вичу и т. д.), и тогда оно доставляет высокое и чистое наслаждение.
Так же и природа. Если дубы, и цветы, и красивая местность связаны с воспоминаниями о тех лицах, которых любил и с которыми жил в этих местах и которых со мною теперь нет, то природа сама по себе пропа­дает или принимает то настроение, в котором мы сами. Надо любить ее, как высший Божий дар, как красоту, и тогда она дает тоже чистую радость».

С самого начала жизни с Толстым Софья Андреевна понимала, что рядом с ней великий человек. Стараясь соответствовать супругу, занять достойное место в его духовной жизни, Толстая, хорошо образованная женщина, продолжала всячески себя развивать: с присущей ей энергичностью погружалась в искус­ство, музыку, литературу, философию, экономику и политику. В ее дневниках довольно много размышлений на сложные темы, а не только хроника семейной жизни.

4. О бессмысленной работе

«Сейчас 2 часа ночи, я все переписывала. Ужасно скучная и тяжелая работа, потому что, наверное, то, что написано мною сегодня, — завтра все перечеркнется и будет переписано Львом Николаевичем вновь. Какое у него терпение и трудолюбие — это поразительно!»

Почти 50 лет Софья Андреевна занималась тем, что переписывала многочис­лен­ные черновики мужа. Но если работа с художественной литературой ей доставляла, по ее собственным словам, «большое эстетическое наслаждение», то религиозно-философские тексты она переписывала без особого энтузиазма.

5. О паленой бороде

« Лев Николаевич встал и хотел сам ставить самовар для припарок; но нашел плиту еще довольно теплой, чтоб греть салфетки в духовом шкапу. Мне всегда смешно, когда он возьмется за какое практическое дело, как он его делает примитивно, наивно и неловко. Вчера испачкал все салфетки сажей, спалил себе бороду свечой, и когда я начала руками ее тушить — на меня же рассердился».

Софья Андреевна с детства занималась домашним хозяйством. Родители назначали сестрам Берс недельное, а потом и месячное дежурство. По очереди девочки должны были выдавать кухарке провизию из кладовой, колоть сахар и молоть кофе на месяц, подготавливать классную комнату к занятиям, под­держивать в чистоте и порядке шкафы с продуктами, книгами и бельем. Уже выйдя замуж, графиня часто готовила обед, вела хозяйственные переговоры с прислугой и выполняла самые разные домашние дела.

6. О женском вопросе

« Вчера вечером меня поразил разговор Л. Н. о женском вопросе. Он и вчера, и всегда против свободы и так называемой равноправности женщины; вчера же он вдруг высказал, что у женщины, каким бы делом она ни занималась: учительством, медициной, искусством, — у ней одна цель: половая любовь. Как она ее добьется, так все ее занятия летят пра­хом.
Я возмутилась страшно таким мнением и стала упрекать Льву Нико­лае­вичу за его этот вечный циничный, столько заставивший меня стра­дать взгляд на женщин. Я ему сказала, что он потому так смотрел на жен­щин, что до 34 лет не знал близко ни одной порядочной жен­щины. И то отсутствие дружбы, симпатии душ, а не тел, то равнодуш­ное отношение к моей духовной и внутренней жизни, которое так мучает и огорчает меня до сих пор, которое так сильно обнажилось и уяснилось мне с годами, — то и испортило мне жизнь и заставило разочароваться и меньше любить теперь моего мужа».

В момент венчания Софье Андреевне Берс было всего лишь 18 лет, а ее жени­ху — 34. До знакомства с будущей женой писатель неоднократно влюб­лялся: Ольга Новикова, Прасковья Уварова, Екатерина Чихачева, Александра Оболен­ская и так далее. Желая быть честным со своей будущей супругой, Лев Нико­лаевич незадолго до свадьбы отдал ей свои дневники (как Левин Кити). Так Софья Андреевна узнала обо всех прошлых связях писателя «Там он описывал и свою связь с Аксиньей, бабой Ясной Поляны. (В 1860 году она роди­ла от Толстого внебрачного сына Тимофея. — Прим. авт.). Я пришла в ужас, что должна жить там, где эта баба. Я плакала ужасно, и та грязь мужской холостой жизни, которую я познала впервые, произвела на меня такое впечатление, что я никогда в жизни его не забыла». . Прошлое мужа волновало графиню до старости и было причиной многих конфликтов.

Аксинья Базыкина (в центре) с дочерью и внучкой. Конец XIX — начало XX века Музей-усадьба Л. Н. Толстого «Ясная Поляна»

Однако возмущение Софьи Андреевны было вызвано не только жгучим и болез­ненным чувством ревности. Лев Николаевич был противником феми­ни­стических настроений в обществе и часто рассматривал женщину только с высоты патриархальных устоев: «Мода умственная — восхвалять женщин, утверждать, что они не только равны по духовным способностям, но выше мужчин, очень скверная и вредная мода».

7. О свободе и несвободе

« В душе моей происходит борьба: страстное желание ехать в Петербург на Вагнера и другие концерты и боязнь огорчить Льва Николаевича и взять на свою совесть это огорчение. Ночью я плакала от того тяжелого положения несвободы, которое меня тяготит все больше и больше. Фактически я, конечно, свободна: у меня деньги, лошади, платья — все есть; уложилась, села и поехала. Я свободна читать корректуры, покупать яблоки Л. Н., шить платья Саше и блузы мужу, фотографировать его же во всех видах, заказывать обед, вести дела своей семьи — свободна есть, спать, молчать и покоряться. Но я не свободна думать по-своему , любить то и тех, кого и что избрала сама, идти и ехать, где мне интересно и умственно хорошо; не свободна заниматься музыкой, не свободна изгнать из моего дома тех бесчислен­ных, ненужных, скучных и часто очень дурных людей, а принимать хоро­­ших, талантливых, умных и интересных. Нам в доме не нужны подоб­ные люди — с ними надо считаться и стать на равную ногу; а у нас любят порабощать и поучать…
И мне не весело, а трудно жить… И не то слово я употребила: весело, этого мне не надо, мне нужно жить содержательно, спокойно, а я живу нервно, трудно и малосодержательно».

На протяжении семейной жизни графиня постоянно жертвовала своими интересами, временем и здоровьем. Эта цитата в очередной раз показывает, как сильно у нее было развито чувство долга и какую огромную роль играл Толстой в ее жизни.

8. Об отчаянии

« Совсем больная и так, я почувствовала снова этот приступ отчаяния; я легла на балконе на голые доски…
Вышел Лев Николаевич, услыхав, что я шевелюсь, и начал с места на меня кричать, что я ему мешаю спать, что я уходила бы. И я ушла в сад и два часа лежала на сырой земле в тонком платье. Я очень озябла, но очень желала и желаю умереть. Если б кто из иностранцев видел, в какое состояние привели жену Льва Толстого, лежащую в два и три часа ночи на сырой земле, окоченевшую, доведенную до последней степени отчаяния, — как бы удивились добрые люди!»

Мысль о смерти и упоминания о попытках покончить с собой довольно часто появляются на страницах дневников, особенно после 1890-х годов. О депрес­сивном и подавленном состоянии графини говорили многие из ее окружения. Сергей, старший сын, считал, что причиной были «расхождение во взглядах с мужем, женские болезни и критический возраст женщины, смерть обожае­мого меньшего сына Ванечки (23 февраля 1895 года), тяжелая операция, кото­рую она перенесла в 1906 году, и в 1910 году — завещание отца». Младшая дочь Александра Львовна, напротив, считала, что попытки матери покончить с собой были притворством, направленным на то, чтобы задеть Толстого.

Приглашенный в Ясную Поляну летом 1910 года доктор Россолимо поставил следующий диагноз: «Дегенеративная двойная конституция, паранойяльная и истерическая, с преобладанием первой. В данный момент эпизодическое обострение». А психиатр Растегаев не выявил «каких-либо психопатологиче­ских черт, указывающих на наличность душевного заболевания, ни из наблю­дений, ни из бесед с С. А.».

Лев Толстой и Софья Берс: полвека войны и мира

Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.

Лев Николаевич Толстой родился 28 августа 1828 года в Ясной Поляне. Граф происходил из нескольких древних родов, в его генеалогию вплелись ветви Трубецких и Голицыных, Волконских и Одоевских. Отец Льва Николаевича женился на пересидевшей в девках наследнице огромного состояния Марии Волконской не по любви, но отношения в семье сложились нежные и трогательные.

Мать маленького Левы умерла от горячки, когда ему было полтора года. Осиротевших детей воспитывали тетушки, которые рассказывали мальчику о том, каким ангелом была его покойная матушка – и умна, и образованна, и деликатна с прислугой, и о детях заботилась, – и как счастлив с ней был батюшка. Хотя это и была добрая сказка, но именно тогда в воображении будущего писателя сложился идеальный образ той, с которой он хотел бы связать свою жизнь.

Поиски идеала обернулись для юноши тяжким бременем, которое со временем превратилось в пагубное, почти маниакальное влечение к женскому полу. Первой ступенью к раскрытию этой новой стороны жизни для Толстого было посещение публичного дома, куда привели его братья. Вскоре в своем дневнике он напишет: “Я совершил этот акт, а потом стоял у кровати этой женщины и плакал!”

В 14 лет Лев испытал чувство, как он считал, похожее на любовь, соблазнив юную горничную. Эту картину, уже будучи писателем, Толстой воспроизведет в “Воскресении”, подробно раскрывая сцену обольщения Катюши.

Вся жизнь молодого Толстого проходила в выработке строгих правил поведения, в стихийном уклонении от них и упорной борьбе с личными недостатками. Только один порок он не может преодолеть – сладострастие. Возможно, поклонники творчества великого писателя не узнали бы о многочисленных его пристрастиях к женскому полу – Колошиной, Молоствовой, Оболенской, Арсеньевой, Тютчевой, Свербеевой, Щербатовой, Чичериной, Олсуфьевой, Ребиндер, сестер Львовых. Но он настойчиво заносил в дневник подробности своих любовных побед.

В Ясную Поляну Толстой вернулся полный чувственных порывов. “Это уже не темперамент, а привычка разврата”, – записал он по приезде. “Похоть ужасная, доходящая до физической болезни. Шлялся по саду со смутной, сладострастной надеждой поймать кого-то в кусту. Ничто мне так не мешает работать.”

Желание или любовь

Сонечка Берс родилась в семье доктора, действительного статского советника. Она получила хорошее образование, была умна, проста в общении, обладала сильным характером.

В августе 1862 года семья Берс поехала навестить деда в его имение Ивицы и по дороге остановилась в Ясной Поляне. И вот тогда 34-летний граф Толстой, помнивший Соню еще ребенком, вдруг увидел прелестную 18-летнюю девушку, которая взволновала его. Был пикник на лужайке, где Софья пела и танцевала, осыпая все вокруг искрами молодости и счастья. А потом были беседы в сумерках, когда Соня робела перед Львом Николаевичем, но ему удалось ее разговорить, и он с восторгом ее слушал, а на прощание сказал: “Какая вы ясная!”

Вскоре Берсы уехали из Ивиц, но теперь Толстой ни дня не мог прожить без девушки, которая покорила его сердце. Он страдал и мучился из-за разницы в возрасте и думал, что это оглушительное счастье ему недоступно: “Каждый день я думаю, что нельзя больше страдать и вместе быть счастливым, и каждый день я становлюсь безумнее.” Кроме того, он терзался вопросом: что это – желание или любовь? Этот сложный период попытки разобраться в себе найдет отражение в “Войне и мире”.

Более сопротивляться своим чувствам он не мог и отправился в Москву, где сделал Софье предложение. Девушка с радостью согласилась.Теперь Толстой был абсолютно счастлив: “Никогда так радостно, ясно и спокойно не представлялось мне мое будущее с женой.” Но оставалось еще одно: прежде чем венчаться, он хотел, чтобы у них не былоь никаких секретов друг от друга.

У Сони от мужа не было никаких тайн, – она была чиста, как ангел. Зато у Льва Николаевича их было предостаточно. И тут он совершил роковую ошибку, предопределившую ход дальнейших семейных отношений. Толстой дал невесте прочесть дневники, в которых описывал все свои похождения, страсти и увлечения. Для девушки эти откровения стали настоящим шоком.

Только мать смогла убедить Соню не отказываться от брака, постаралась объяснить ей, что у всех мужчин в возрасте Льва Николаевича есть прошлое, просто, они его благоразумно скрывают от своих невест. Соня решила, что любит Льва Николаевича достаточно сильно, чтобы простить ему все, и, в том числе, дворовую крестьянку Аксинью, которая на тот момент ждала от графа ребенка.

Семейные будни

Супружеская жизнь в Ясной Поляне началась далеко не безоблачно: Софье сложно было преодолеть брезгливость, которую она испытывала к мужу, вспоминая его дневники. Однако же она родила Льву Николаевичу 13 детей, пятеро из которых умерли в младенчестве. Кроме того, она на протяжении многих лет оставалась верной помощницей Толстому во всех его делах: переписчицей рукописей, переводчиком, секретарем, издателем его произведений.

Софья Андреевна много лет была лишена прелестей московской жизни, к которой привыкла с детства, но она с покорностью принимала тяготы деревенского существования. Детей она воспитывала сама, без нянек и гувернанток. В свободное время Софья набело переписывала рукописи “зеркала русской революции”. Графиня, пытаясь соответствовать идеалу жены, о котором Толстой ей не раз рассказывал, принимала у себя просителей из деревни, разрешала споры, а со временем открыла в Ясной Поляне лечебницу, где сама осматривала страждущих и помогала, насколько ей хватало знаний и умения.

Все, что она делала для крестьян, на самом деле делалось для Льва Николаевича. Граф принимал все это, как должное, и никогда не интересовался, что творилось в душе его супруги.

Из огня – да в полымя.

После написания “Анны Карениной”, на девятнадцатом году семейной жизни, у писателя наступил душевный кризис. Он пытался найти успокоения в церкви, но не смог. Тогда писатель отрекся от традиций своего круга и стал настоящим аскетом: он стал носить крестьянскую одежду, вести натуральное хозяйство и даже обещал все свое имущество раздать крестьянам. Толстой был настоящим “домостроевцем”, придумав свой устав дальнейшей жизни, требуя его беспрекословного выполнения. Хаос бесчисленных домашних забот не позволял Софье Андреевне вникнуть в новые идеи мужа, прислушаться к нему, разделить его переживания.

Иногда Лев Николаевич выходил за грань разумного.То требовал, чтобы младших детей не учили тому, что не нужно в простой народной жизни, то хотел отказаться от собственности, лишив тем самым семью средств к существованию. То желал отречься от авторских прав на свои произведения, потому что считал, что не может владеть ими и получать от них прибыль.

Софья Андреевна стоически защищала интересы семьи, что привело к неизбежному семейному краху. Более того, ее душевные муки возродились с новой силой. Если раньше она даже не смела оскорбляться на измены Льва Николаевича, то теперь ей стали вспоминаться разом все былые обиды.

Ведь всякий раз, когда она, беременная или только что родившая, не могла делить с ним супружеское ложе, Толстой увлекался очередной горничной или кухаркой. Вновь грешил и раскаивался. Но от домашних требовал повиновения и соблюдения своего параноидального устава жизни.

Письмо с того света

Умер Толстой во время путешествия, в которое отправился после разрыва с женой в весьма преклонном возрасте. Во время переезда Лев Николаевич заболел воспалением легких, сошел на ближайшей крупной станции (Астапово), где в доме начальника станции умер 7 ноября 1910 года.

После смерти великого писателя на вдову обрушился шквал обвинений. Да, она не смогла стать единомышленницей и идеалом для Толстого, но была образцом верной жены и примерной матери, пожертвовав своим счастьем ради семьи.

Разбирая бумаги покойного мужа, Софья Андреевна нашла запечатанное его письмо к ней, датированное летом 1897 года, когда Лев Николаевич впервые решил уйти. И теперь, словно из мира иного, зазвучал его голос, словно просящий прощения у жены: “. с любовью и благодарностью вспоминаю длинные 35 лет нашей жизни, в особенности первую половину этого времени, когда ты со свойственным твоей натуре материнским самоотвержением, так энергически и твердо несла то, к чему считала себя призванной. Ты дала мне и миру то, что могла дать, дала много материнской любви и самоотвержения, и нельзя не ценить тебя за это. благодарю и с любовью вспоминаю и буду вспоминать за то, что ты дала мне.”

В то время никто и предположить не мог, что внучка классика Софья Толстая увлечётся крестьянским поэтом Сергеем Есениным, и об этом бунтарско-аристократическом романе будет говорить всё литературное сообщество.

Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:

Жить с гением. Непростая судьба Софьи Андреевны, жены Льва Толстого

Лев Толстой – великий писатель, еще при жизни названный главой русской литературы. Сейчас его произведения проходят в школах, а его имя знают образованные люди во всем мире – даже за границами России. Лев Николаевич всегда поднимал в своих произведениях нравственные вопросы, тему человеческой души и самосовершенствования.

При этом если взглянуть на семейную жизнь русского классика, мы увидим далеко не самого идеального супруга. Известная фраза «за каждым великим мужчиной стоит великая женщина» идеально подходит жене Льва Толстого, Софье Андреевне Берс (девичья фамилия). Об их отношениях мы сегодня и расскажем.

Любовь и похоть в семейной жизни

За жизнью супругов Толстых можно проследить благодаря их дневникам и сохранившимся письмам. К счастью, подобных записей осталось немало, и мы можем заглянуть за ширму писательской деятельности русского классика.

Лев Николаевич и Софья поженились в 1862 году, спустя всего месяц после знакомства. Софье Андреевне едва исполнилось восемнадцать, а ее мужу было уже тридцать четыре года. Первые годы оба называли счастливыми, но уже тогда в отношениях Толстых появились тревожные нотки.
Несмотря на сложные взаимоотношения в семье, Лев Николаевич и Софья Андреевна любили друг друга и, насколько известно, в изменах замечены не были. Зато до женитьбы Лев Толстой вовсю наслаждался холостяцкой жизнью: соблазнял крестьянок и посещал женщин легкого поведения. Это бы так и осталось его личным делом, если бы писатель не решил в первую же брачную ночь дать своей невесте почитать дневниковые записи, где красочно были описаны все его похождения. Там же было написано о его сыне-бастарде от крестьянской девки Аксиньи – ее Софья Андреевна вынуждена была не раз видеть их в своем доме.

После свадьбы Лев Николаевич больше не был замечен в походах на сторону, а вот его жене приходилось «отрабатывать». Так как половую связь только ради удовольствия Лев Толстой презирал, Софье Андреевне приходилось рожать. Когда у нее пропало грудное молоко, супруг устроил скандал и обвинил жену в похоти и распутстве.

Из записей Ильи Толстого, сына:

«Из тринадцати детей, которых она родила, она одиннадцать выкормила собственной грудью. Из первых тридцати лет замужней жизни она была беременна сто семнадцать месяцев, то есть десять лет, и кормила грудью больше тринадцати лет…»

Нравственное и материальное

« Война и мир » и « Анна Каренина » принесли за собой не только славу, но и множество проблем. Лев Николаевич старался уйти в философию и аскетизм, все меньше времени уделяя материальным делам. Все домашнее хозяйство вместе с финансовыми вопросами и заботой о детях оказались на плечах Софьи Андреевны. Женщина старалась во всем соответствовать образу идеальной жены, о котором столько твердил супруг. Она сама обучала детей, решала споры между жителями ближайшей деревни, а в Ясной Поляне основала лечебницу. Еще она занималась письмами и опровержениями, основала благотворительное движение во время голода 1892 года и позже стала попечительницей детского приюта для беспризорников.

Когда писатель прославился еще в качестве философа и просветителя, к нему потянулись люди со всей страны. Наплыв гостей только усложнил управление Ясной поляной. Пока Лев Толстой достигал моральных вершин, Софья Андреевна вынуждена была заботиться о материальном.

Из книги Софьи Андреевны «Моя жизнь»:

Лев Николаевич «ждал того духовного единения, которое было почти невозможно при моей материальной жизни и заботах, от которых уйти было невозможно и некуда. Я не сумела бы разделить его духовную жизнь на словах, а провести ее в жизнь, сломить её, волоча за собой целую большую семью, было немыслимо, да и непосильно».

Личный секретарь Льва Толстого

Итак, Софья Андреевна взяла на себя функцию заботливой матери, хозяйки поместья, врачевательницы для крестьян… но для русской литературы важнее всего ее помощь с книгами великого классика. Она стала его личным секретарем, каждый день находя время разобрать и переписать неровный почерк писателя. Одну только «Войну и мир» Софья Андреевна переписывала семь раз.

Она же взяла на себя роль цензора, переводчика и советчика, заботилась об изданиях и корректуре творчества мужа. Женщина сама умела и любила писать: на протяжении всей жизни она создавала рассказы и повести. Даже в ее дневниковых записях чувствуется особая искренность и художественная ценность – мемуары Софьи Андреевны считают очень важными для русской литературы.

«…Пусть люди снисходительно отнесутся к той, которой, может быть, непосильно было с юных лет нести на слабых плечах высокое назначение — быть женой гения и великого человека».

Побег из семьи

Итак, в последние годы супружеской жизни Лев Толстой кардинально сменил образ жизни. Он стремился к высоким идеалам, отрицал насилие и пытался привить всем человечность и братскую любовь.

Тем временем у Софьи Андреевны появлялось все больше забот, вот только ее старания едва ли ценились по достоинству. Лев Николаевич то пытался раздать имение крестьянам, наплевав на семью, то хотел отказаться от авторских прав на свои романы. Это тоже привело бы чету Толстых к нищете. Супруге каждый раз приходилось воевать с нравственными порывами классика, а ее труды писатель считал «мирскими» и ненужными.

«Ужасно, страшно, бессмысленно связать свое счастье с матерьяльными условиями – жена, дети, здоровье, богатство» – из дневника Л.Н., июнь 1863 г.

Все чаще случались ссоры, все сильнее муж и жена отдалялись друг от друга. Накануне своей смерти, в возрасте 82 лет, Лев Николаевич сбежал из Ясной Поляны. В последние годы его состояние становилось все хуже. Еще в 1902 году Софья Андреевна пишет:

«Мой Левочка умирает… И я поняла, что и моя жизнь не может остаться во мне без него. Сороковой год я живу с ним. Для всех он знаменитость, для меня он – все мое существование, наши жизни шли одна в другой, и, боже мой! Сколько накопилось виноватости, раскаяния… Все кончено, не вернешь. Помоги, Господи! Сколько любви, нежности я отдала ему, но сколько слабостей моих огорчали его! Прости, Господи! Прости, мой милый, милый дорогой муж!»

Лев Толстой ушел из Ясной Поляны. Едва Софья Андреевна узнала об этом, она бросилась топиться в Средний пруд – к счастью, ей помешали. В то время писателю было совсем плохо. Он укрылся в доме единомышленников, но они не спешили рассказать об этом семье писателя. Лишь в последние дни жизни классика приходит телеграмма:

«Лев Николаевич в Астапове у начальника станции. Температура 40°».

Софья Андреевна безумно горевала, не сумев застать мужа в сознании. В 1910 году писателя не стало.

Даже после смерти мужа Софья Андреевна осталась верна его призванию. Она сделала все, чтобы сохранить и увековечить его произведения, письма и дневники. Женщина бережно оберегала все, что касалось покойного супруга, в том числе справлялась со всеми кризисами в Ясной Поляне. В последние годы она стала все больше склоняться к толстовским взглядам на жизнь, стала добрее к окружающим. Сложно сказать, как бы сложилась судьба Льва Николаевича и его творчество, если бы не беспрестанная забота, самоотверженность и преданность Софьи Андреевны.

Все ее чувства, переживания и воспоминания лучше читать непосредственно в дневниковых записях Софьи Андреевны , которые вы легко найдете на сайте ЛитРес.

Источники:

https://arzamas.academy/mag/576-tolstaya
https://kulturologia.ru/blogs/140317/33803/
https://zen.yandex.ru/media/id/5b584842e81c4b00a9fed9b8/5c9127cd93a05800b39d5671