Николай карамзин. Виртуальный кабинет истории николая михайловича карамзина
Николай карамзин. Виртуальный кабинет истории николая михайловича карамзина
Патриотизм не должен ослеплять нас; любовь к отечеству есть действие ясного рассудка, а не слепая страсть.
ЛЕТОПИСЕЦ ИЛИ ИСТОРИК?
В далекое дореволюционное время Николай Михайлович Карамзин считался отцом-основателем русской истории. Практически все учебники для детей и юношества строились на основе его многотомного труда «История государства Российского». Само собой, когда власть переменилась, переменилось и отношение к Карамзину. Его тут же ничтоже сумняшеся причислили к ортодоксам и реакционерам.
И напрасно. История, изложенная Карамзиным, – яркая, живописная, с патриотической подоплекой, – как нельзя более подходила государству, которое, хоть и открещивалось от царизма и именовало тогдашний строй «тюрьмой народов», строило точно такую же, только более обширную «зону». Карамзинский патриотизм в той стране был очень даже к месту, если, конечно, правильным образом его интерпретировать. И, не упоминая имени имперского Нестора, наши отечественные историки лепили свои труды для детей и юношества, то есть для общеобразовательной системы, точно по лекалу Карамзина, только по-ленински правильно расставив акценты. Из этой новой расстановки тоже получалось, что Ярослав Мудрый был великим, пускай себе и княжеской породы. И русские тоже оказывались великим народом, как и предполагал в своем темном столетии Николай Михайлович.
Советская наука признавала даже заслуги Карамзина, не исключив его имени из учебников. Только вот его книги считались почему-то нежелательными для освоения школярами. Впервые они были изданы в советское время уже ближе к его концу, да и то в журнальном варианте. И сразу же стали настольным чтением для всякого рода ура-патриотов. Члены общества «Память», например, журнал «Москва» (в нем была напечатана карамзинская «История») зачитывали до дыр. Бедняга Карамзин! Он, конечно, был патриотом, и в его веке это вполне простительно, но вот почитания со стороны человеконенавистников явно не предполагал. Так что, читая Николая Михайловича, нужно, прежде всего, делать скидку на время, набежавшее после первой публикации, и на особенности мышления этого человека.
Карамзина совершенно напрасно считают историком. Он был человеком просвещенным, с энциклопедическими знаниями, но специалистом-историком не был никогда. Карамзин был литератором. Но для того, чтобы понять, почему слава Карамзина-историка затмила славу Карамзина-писателя, почему его называли то первым русским историком, то последним русским летописцем, нам стоит обратиться к его человеческой судьбе, увидеть в нем не почившего классика, а человека из плоти и крови, который жил, любил и страдал, был счастлив и несчастлив, имел успехи и неудачи, достигал задуманного и совершал ошибки. Так мы сможем понять не только особенности его мышления, но и особенности той исторической правды, которую он пытался донести до своего читателя – дворянского читателя начала XIX века.
Читатель этот, заметим, был весьма своеобычен: он превосходно понимал по-французски и с большим трудом связывал русские слова в предложения. Родной язык виделся ему грубым и неотесанным. Если поэзия во времена Карамзина еще хоть кое-как переменилась в лучшую сторону благодаря Державину, то отечественная проза была такой архаичной, что, и правда, лучше было читать французские романы в оригинале. Или немецкие. Или английские, хотя язык «туманного Альбиона» был в России не в ходу.
Писатель Карамзин взялся за перо в то злосчастное время, когда русской прозы практически не существовало. А исторические сочинения писались на таком русском языке, что через пару страниц утомленный читатель откладывал книгу в сторону, зевал, надевал на голову чепец и отправлялся в объятия Морфея. Научные исторические труды могли доставить радость и удовольствие разве что одержимому ученому, простой дворянский муж или тем более дама этой пытки не выносили. Для тогдашнего дворянина история ограничивалась историей его рода да памятными событиями, в которых принимали участие деды и отцы. Дальше вместо истории зияла черная яма. Нет, конечно, профессиональные историки, и большей частью заграничного происхождения, писали о России, но читателю эти писания были либо вовсе не интересны, либо трудны для восприятия.
Да, время было удивительное: существовала огромная страна, могучая российская Империя, а дворянское сословие с воодушевлением пересказывало эпизоды из чужой западной истории, особенно римской. Но, стоило чуть отойти от благословенного родословия, все тут же начинали путаться в именах и событиях. Вся история, что происходила на территории России до Петра Великого, отсутствовала. Сначала Ломоносов, затем Татищев пытались восполнить этот пробел, срастить эпохи, однако читатель вряд ли понимал всю важность их изысканий. Простого и связного изложения событий русской древности, да еще чтобы картины запечатлевались в мозгу помимо воли, – такого исторического живописания не было. Если переводить коллизию на наши дни, то это все равно что заставить рядового человека читать на древнерусском языке «Повесть временных лет» или на другом мертвом – латыни – исторический труд, посвященный проблемам сфрагистики.
Теперь, думаю, понятно, почему образованное дворянское сословие истории своей страны не знало и знать не хотело. Французские, немецкие, английские романы и даже исторические труды были куда как приятнее для глаза и душевного удовлетворения. Русский мужик об отечественной истории вообще никакого представления не имел. Впрочем, Карамзин на его понимание и не рассчитывал. Не для крепостных крестьян задумывалась и писалась его «История». Но удивительное дело: адресованная дворянам, она стала впоследствии учебником патриотизма для всех слоев населения. Прочли ее, пусть и в пересказах, и мужики.
Но довольно предисловий, обратимся, наконец, к личности нашего героя, Николая Михайловича Карамзина. По иронии судьбы, года своего рождения он не знал – так и умер, не выяснив даты начала собственной истории. Если требовалось, в графу «год рождения» он вносил 1765, хотя на самом деле родился в 1766 году (это выяснили уже те, кто изучал его биографию).
Предки Карамзина выводили свое родословие от татарского князька Кара-Мурзы, происходившего из Крыма, но перешедшего на русскую службу. Татарину, само собой, пришлось креститься, и от него-то и пошли русские православные дворяне Карамзины. Впрочем, потомки Кара-Мурзы были люди не слишком богатые. Батюшка историка, дослужившийся до капитана, был и вовсе незначительного достатка, хотя на благо Отечества живота своего не щадил. Но угодья и крепостные души у семьи все же имелись. Именно это умело организованное помещичье хозяйство обеспечивало семью Карамзиных.
Очевидно, что отец был строг к мужикам, но справедлив. Никаких помещичьих зверств в имении не происходило. Это раннее впечатление от единения барина со своими крестьянами глубоко запало в душу Карамзина, он и в зрелом возрасте считал, что для поддержания мужика в достатке и душевном равновесии необходим прежде всего правильный хозяин. Попадет мужик в дурные руки – будет беда и для мужика, и для отечества. Попадет в руки к завзятому либералу, не желающему вникать в мужицкие проблемы, а только гнать его на волю, предоставив собственному мужицкому разумению, – будет беда похлеще.
У Карамзиных крестьяне были обихожены и сыты. Вопрос об их гражданских свободах будущему историку и в голову не приходил. Из детства он запомнил только приветливые лица мужиков.
В помещичьем доме и прошли ранние годы жизни Николая Михайловича. Это было обычное детство барчука из небогатых дворян: читать и писать его учил местный дьячок – обошлись без гувернеров-французов и элитных школ. Надо сказать, что это дворянское детство протекало на Волге, в местах действительно живописных. Карамзин навсегда полюбил русскую природу, медленные воды величавой реки, паруса рыбачьих лодок, кружащих над ними чаек, которых он именовал рыболовами. Эту особую любовь к родине, которую, конечно, можно назвать патриотизмом, он вынес из детства. Она всегда была связана с первыми осмысленными впечатлениями от мира. Недаром, будучи уже вполне зрелым человеком, он признавался, что вид широкой и медленно текущей реки вызывает в его душе восторг до слез. Большие реки, которых он повидал потом немало, всегда напоминали ему родную Волгу.
Николай карамзин. Виртуальный кабинет истории николая михайловича карамзина
Николай Михайлович Карамзин
(1766 – 1826) 
Значимость творчества Николая Михайловича Карамзина в отечественной культуре имеет поистине российские масштабы. Как говорил в свое время известный русский литературный критик В.Г. Белинский: «К чему ни обратитесь в нашей литературе – всему начало положено Карамзиным: журналистике, критике, повести, роману, публицизму, изучению истории».
Николай Михайлович Карамзин родился 1(12) декабря 1766 г. в деревне Знаменское, что в Симбирской провинции, в семье отставного капитана, ведшего свой род от татарского князька Кара-Мурзы. Мир, давший Карамзину первые сознательные впечатления, был миром коренной русской провинции. Когда возможности провинциального образования оказались исчерпанными, четырнадцатилетнего юношу отправили в Москву, в пансион профессора Шадена. Неизвестно, какие предметы составляли там курс обучения. Достоверно то, что Карамзин основательно изучил немецкий язык и достаточно хорошо ознакомился с французским. По окончании пансиона он отправился в Петербург для поступления на действительную службу. По традиции того времени еще при рождении Карамзин был записан в 
Преображенский полк. Однако военная карьера его нисколько не прельщала. Поэтому, воспользовавшись первым же предлогом (смертью отца), в 1785 г. Карамзин вышел в отставку и уехал в Симбирск, где, по словам современников, вел светскую жизнь. Правда, это продолжалось недолго. Земляк Карамзина, Иван Петрович Тургенев, уговорил его ехать с ним в Москву. Там он познакомился с известным российским просветителем Н.И. Новиковым. С этого времени началась новая эпоха в жизни Карамзина. Он вступил в организованное Новиковым Дружеское ученое общество, которое ставило целью распространение истинных понятий о воспитании, подготовку квалифицированных русских учителей и издание общеполезных книг. Под влиянием новиковского кружка Карамзин стал изучать нравственно-философские вопросы.
В мае 1789 г. Карамзину удалось осуществить давнишнюю мечту: он поехал за границу. В течение полутора лет Карамзин странствовал по Германии, Швейцарии, Франции и Англии. Свои впечатления он отразил в «Письмах русского путешественника». За время пребывания за границей Карамзин сблизился со знаменитостями европейской науки и литературы. Это не могло не отразиться на воззрениях молодого человека. Вот почему в июле 1790 г. он вернулся в Петербург уже не прежним мечтателем.
Между тем отзвуки Великой французской революции докатились до родного Отечества. Императрица Екатерина II, борясь со всем тайным и подозрительным, распустила Дружеское ученое общество. В апреле 1792 г. Новикова заключили в Шлиссельбургскую крепость. Под подозрением находился и сам Карамзин.
Осенью 1790 г. Карамзин приехал в Москву и предпринял издание чисто литературного ежемесячного журнала «Московский журнал». Первая книжка, вышедшая в январе 1791 г., была встречена читателями с восторгом. К сотрудничеству в журнале были привлечены лучшие литераторы России. На страницах «Московского журнала» печатались переводы известных иностранных писателей, критические статьи, заметки и рецензии на новые книги и спектакли. Образованное общество зачитывалось произведениями Карамзина. Огромный успех был у повести «Бедная Лиза». Лисин пруд возле стен Симонова монастыря, в котором будто бы утопилась Лиза, стал излюбленным местом прогулок московского общества; его даже начали называть с тех пор Лизиным прудом. «Московский журнал» был популярен, он выходил в течение 1791-1792 гг.
Отказавшись от выпуска ежемесячного журнала, Карамзин переключился на издание альманахов. В 1793 г. вышла первая книга альманаха «Аглая», через год – вторая. В 1795 г. появился альманах «Аониды», в 1797 г. – «Пантеон иностранной словесности». К концу 90-х гг. Карамзин отошел от издательской деятельности. Он стал заниматься переводами. Появилось много времени для светских развлечений: Карамзин посещает дома московской знати, где собиралось высшее московское общество.
Карамзин страстно увлекался театром и часто посещал единственный тогда в Москве городской театр. Много времени проводил он в кругу своих литературных друзей. Среди них были писатель М.М. Херасков и поэт Ю.А. Нелединский-Мелецкий. Частым гостем был Николай Михайлович в домах известного собирателя древностей графа А.И. Мусина-Пушкина, а также братьев Пушкиных – Сергея Львовича и Василия Львовича. Там Карамзин видел будущего поэта Александра Пушкина.
В апреле 1801 г. Карамзин женился на Елизавете Ивановне Протасовой, младшей сестре своего «сердечного друга» Настасьи Ивановны Плещеевой. Брак был счастливым, но недолгим. Летом 1802 г. Елизавета Ивановна умерла, оставив мужу дочь Софью.
В 1802 г. Карамзин приступил к изданию журнала «Вестник Европы». По тематике он был разнообразнее любого другого русского журнала того времени. В нем печатались Г.Р. Державин, М.М. Херасков, И.И. Дмитриев, В.Л. Пушкин и другие, помещались серьезные критические и публицистические статьи. На страницах этого журнала Карамзин впервые выступил как историк. Уже тогда по его статьям можно было угадать будущего автора «Истории государства Российского», для которого был характерен широкий охват материалов от древнейших времен до современности.
В январе 1804 г. Карамзин женился во второй раз – на побочной дочери А.И. Вяземского и баронессы Е.К. Сивере – Екатерине Андреевне Колывановой, женщине незаурядной, умной, образованной. Женитьба улучшила материальное положение писателя. Это позволило ему спокойно заниматься литературным делом и приступить к написанию «Истории государства Российского». Этому капитальному труду Карамзин посвятил двадцать один год своей жизни.
Его отношение к историческим исследованиям было профессиональным. 31 октября 1803 г. Карамзин официально становится государственным историографом с пенсией 2 тыс. рублей в год. Ему разрешалось пользоваться архивами и монастырскими библиотеками. С этого времени Карамзин полностью посвятил себя историческим занятиям. Он жил в уединении, занятый исключительно своей работой.
В 1811 г. произошла встреча императора Александра I с Карамзиным. Государь остался довольным знакомством с историографом и пожаловал ему орден Св. Владимира 3-й степени в награду за литературные труды.
В 1815 г. Карамзин закончил написание восьми томов «Истории государства Российского» и лично преподнес их Александру I. Император распорядился выдать 60 тыс. рублей на напечатание этого труда и оказал другие знаки особого расположения к историку. В частности, Карамзин был освобожден от цензуры, получил чин статского советника и орден Св. Анны 1-й степени. По настоянию Александра I, Карамзин переселился из Москвы в Петербург. Началось его сближение с императором. Летом Карамзин жил в Царском Селе и каждый день имел беседы с государем. Несмотря на благорасположение последнего, историк не занимал никакой государственной должности и довольствовался незначительным содержанием в 2 тыс. рублей в год.
Последние десять лет жизни Карамзина были посвящены окончанию издания его исторического труда. Первые восемь томов «Истории государства Российского» вышли в январе 1818 г. К концу февраля все издание уже было раскуплено. В течение последующих пяти лет Карамзин написал девятый, десятый и одиннадцатый тома. Двенадцатый том выпущен был после смерти автора. Напряженные занятия сильно расстроили здоровье историка. В мае 1826 г. император Николай I распорядился выделить 50 тыс. рублей для лечения историка за границей. Однако силы Карамзина оставили окончательно, и 22 мая (3 июня) 1826 г. он умер на руках родных и друзей. Его похоронили в Александро-Невской лавре.
История государства Российского : жизнеописания. XIX век, первая половина / М.А. Опалинская, С.Н. Синегубов, А.В. Шевцов ; Рос. нац. б-ка. – М., 1997. – С. 480-482.
Как Карамзин «постригся в историки»
Т руд всей жизни. Над произведением из 12 томов поэт, писатель, создатель первого русского литературного журнала и последний историограф России работал более двадцати лет. Сумел придать историческому произведению «легкий стиль» и создать настоящий исторический бестселлер своего времени. Наталья Летникова изучала историю создания знаменитого многотомника.
От путевых заметок к изучению истории. Автор «Писем русского путешественника», «Бедной Лизы», «Марфы Посадницы», успешный издатель «Московского журнала» и «Вестника Европы» в начале ХIХ века всерьез увлекся историей. Изучая летописи и редкие манускрипты, решил объединить бесценные знания в один труд. Поставил задачу — создать полное печатное общедоступное изложение русской истории.
Историограф Российской империи. На почетную должность главного историка страны Карамзина назначил император Александр I. Литератор получил ежегодный пенсион в две тысячи рублей и допуск во все библиотеки. Карамзин без колебаний оставил «Вестник», приносивший доход втрое больше, и посвятил жизнь «Истории государства Российского». Как заметил князь Вяземский — «постригся в историки». Светским салонам Карамзин предпочел архивы, приглашениям на балы — изучение документов.
Исторические знания и литературный стиль. Не просто изложение фактов вперемешку с датами, а высокохудожественная историческая книга для широкого круга читателей. Карамзин работал не только с первоисточниками, но и со слогом. Сам автор называл свой труд «историческая поэма». Выписки, цитаты, пересказы документов ученый спрятал в примечания — по сути, Карамзин создал книгу в книге для тех, кто особенно интересуется историей.
Первый исторический бестселлер. Восемь томов автор отдал в печать лишь спустя тринадцать лет после начала работы. Задействовали три типографии: военную, сенатскую, медицинскую. Львиную долю времени отняла корректура. Вышли три тысячи экземпляров через год — в начале 1818-го. Раскупили исторические тома не хуже нашумевших любовных романов: первое издание разошлось по читателям всего за месяц.
Научные открытия между делом. За работой Николай Михайлович обнаружил по-настоящему уникальные источники. Именно Карамзиным найдена Ипатьевская летопись. В примечания VI тома вошли отрывки из «Хождения за три моря» Афанасия Никитина. «Доселе географы не знали, что честь одного из древнейших, описанных европейских путешествий в Индию принадлежит России Иоаннова века… Оно (путешествие) доказывает, что Россия в XV веке имела своих Тавернье и Шарденей, менее просвещенных, но равно смелых и предприимчивых», — писал историк.
Пушкин про работу Карамзина. «Все, даже светские женщины, бросились читать историю своего отечества, дотоле им неизвестную. Она была для них новым открытием. Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка — Колумбом. Несколько времени ни о чем ином не говорили…» — писал Пушкин. Александр Сергеевич посвятил памяти историографа трагедию «Борис Годунов», материал для своего произведения черпал в том числе в «Истории» Карамзина.
Оценка на высшем государственном уровне. Александр I не только дал Карамзину широчайшие полномочия по чтению «всех древних рукописей, до российских древностей касающиеся» и денежное содержание. Император лично финансировал первое издание «Истории государства Российского». По высочайшему велению книга была разослана по министерствам и посольствам. В сопроводительном письме говорилось, что государевы мужи и дипломаты обязаны знать свою историю.
Что ни том — то событие. Выхода новой книги ждали. Второе издание восьмитомника вышло уже через год. Каждый последующий том становился событием. Исторические факты обсуждали в обществе. Так IX том, посвященный эпохе Грозного, стал настоящим потрясением. «Ну, Грозный! Ну, Карамзин! Не знаю, чему больше удивляться, тиранству ли Иоанна или дарованию нашего Тацита», — писал поэт Кондратий Рылеев, отмечая и сами ужасы опричнины, и прекрасный слог историка.
Не дописал. Повествование начинается с древнейших времен и идет до правления Ивана Грозного и Смутного времени. Закончить свою «Историю» Карамзин не успел. Хотя ученый намеревался охватить период вплоть до начала правления дома Романовых, ХII том обрывается на главе «Междоцарствие. Годы 1611–1612». До читателя последняя книга дошла лишь спустя три года после смерти автора. По черновикам историка книгу выпустили Константин Сербинович, переводивший «Историю» на французский, и Президент Академии наук Дмитрий Блудов. В 1829 году вышло полное издание «Истории государства Российского».
Последний историограф России. Титул появился еще при Петре Великом. Почетного звания был удостоен выходец из Германии — архивист и автор «Истории Сибири» Герхард Миллер, знаменитый также «портфелями Миллера». Занимал высокий пост автор «Истории России с древнейших времен» князь Михаил Щербатов. Претендовали на него отдавший своему историческому труду 30 лет Сергей Соловьев и крупный историк начала ХХ века Владимир Иконников, но, несмотря на ходатайства, звание так и не получили. Так Николай Карамзин и остался последним историографом России.
Источники:
https://www.litmir.me/br/?b=132517&p=1
https://nbdrx.ru/034ExhibitionKaramzin1.aspx
https://www.culture.ru/materials/148752/kak-karamzin-postrigsya-v-istoriki
