Савушкина н и народная драма царь максимилиан. Царь максимилиан

Фольклорный театр. Драма «Царь Максимилиан»

1. Виды народных драматических действ и театральные игрища.

2. Жанры фольклорного театра. Особенности бытования и исполнения.

2.1. Святочное ряжение.

2.2. Приговоры балаганных (карусельных, подкачельных) дедов.

2.3. Вертепные представления.

2.5. Театр Петрушки.

3. Народная драма как жанр фольклора.

4. Анализ драм «Лодка» и «Царь Максимилиан».

4.1. История бытования.

4.3. Драматический конфликт.

4.4. Идейный пафос. Функция пародии (мнимая глухота, «косноязычие», «глуповатость»).

4.5. Типы персонажей. Значение костюмов и атрибутов актеров.

4.6. Приемы реализации метафоры, оксюморонов, обобщений.

4.7. Язык и стиль речевых самохарактеристик персонажей. Роль выходных монологов (песен).

Тексты и литература

Берков П. Н. Одна из старейших записей «Царя Максимилиана» и «Шайки разбойников» // Русский фольклор. М.; Л., 1959. Вып. 4.

Власова З. И. Скоморохи и фольклор. СПб., 2001.

Всеволодский-Гернгросс В. Н. Русская устная народная драма. М.; Л., 1959.

Гусев В. Е. Русский фольклорный театр ХVII — начала ХХ веков. Л., 1980.

Народный театр / Сост., вступ. ст., подгот. текстов и коммент. А. Ф. Некрыловой и Н. И. Савушкиной. М., 1991. Серия «Библиотека русского фольклора».

Некрылова А. Ф. Русские народные городские праздники, увеселения и зрелища. Л., 1988.

Савушкина Н. И. Русская устная народная драма. М., 1978. Вып. I; 1979. Вып. II.

Савушкина Н. И. Русский народный театр. М., 1976.

Фольклорный театр / Сост., вступ. ст., предисл. к текстам и коммент. А. Ф. Некрыловой и Н. И. Савушкиной. М., 1988.

Детский фольклор

1. История собирания и публикаций детского фольклора.

2. Проблемы изучения детского фольклора. Современные подходы в жанрово-видовом делении и классификации.

3. Фольклор раннего детства. Основные поэтические жанры.

4. Детская мифология и игровой фольклор детей. Образы, сюжетика, своеобразие языка.

5. Особенности бытования разных форм детского фольклора в современном мире. Взаимодействие с массовой культурой и авторским творчеством.

При работе над этим вопросом вспомните собственный опыт из разных периодов своей жизни.

Тексты и литература

Детский поэтический фольклор: Антология / Сост. А. Н. Мартынова. СПб., 1997.

Лойтер С. М. Русский детский фольклор и детская мифология: Исследования и тексты. Петрозаводск, 2001.

Лурье М. Л. Детский современный анекдот // https://www.ruthenia.ru/folklore/luriem1.htm.

Мельников М. Н. Русский детский фольклор. М., 1987.

Мельников М. Н. Русский детский фольклор. М., 1987.

Мудрость народная. Жизнь человека в русском фольклоре. Вып. 1: Младенчество, детство. М., 1991.

Русский школьный фольклор. От «вызываний» Пиковой дамы до семейных рассказов / Сост. А. Ф. Белоусов. М., 1998.

Тверской детский фольклор / Сост. Л. В. Брадис, В. Г. Шомина. Тверь, 2001.

Фольклор Тверской губернии. Сборник Ю. М. Соколова и М. И. Рожновой. 1919—1926 гг. / Изд. подг. И. Е. Иванова и М. В. Строганов. СПб., 2003.

Ченчи-баченчи: Детский игровой фольклор Верхнекамья / Сост. С. В. Хоробрых. Пермь, 2001.

Чередникова М. П. Современная русская детская мифология в контексте фактов традиционной культуры и детской психологии. Ульяновск, 1995.

Частушка

1. Определение жанра.

2. Поэтическая форма частушек.

2.1. Частушка и скоморошина. Алогизм образов и композиции.

2.2. Роль повтора в частушке.

3. Песенная форма частушки.

3.1. Частушки на мотив яблочка:

К гайдамакам попадешь –

3.2. Частушки на мотив бочки:

Я на бочке сижу,

А на бочке птичка;

Режь, бей большевиков –

Вот наша привычка

3.3. Частушки на мотив семеновны:

3.4. Частушки на мотив цыганочка:

Гармонист ты, гармонист,

Выйди на поляночку,

Ты сыграй, а я спляшу

3.5. Частушки на мотив сараточка:

Ты сыграй, парень кудрявый,

Я веселу песню гряну.

Ты сыграй сараточку,

4. Бытование частушки.

4.1. Частушечные спевы и «словесные поединки».

4.2. Экспансия частушек в современный обрядовый фольклор.

5. Тематическая классификация частушек.

5.1. Любовные частушки.

5.2. «Злободневные» (политические) частушки.

5.3. Прозвищные частушки, частушки-дразнилки, ругательные и частушки-присловья.

Тексты и литература

Русские частушки / Пред. и отбор текстов Н. И. Рождественской и С. С. Жислиной. М., 1956.

Частушки в записях советского времени / Изд. подг. З. И. Власова, А. А. Горелов. М.; Л., 1965.

Частушки / Под ред. Л. А. Астафьевой. М., 1987.

Частушки / Сост., вступит. статья, подгот. текста и комментарии Ф. М. Селиванова. М., 1990.

Русская частушка: Фольклорный сборник / Сост. и автор вступительной статьи А. В. Кулагина. М., 1992.

Русские частушки / Сост. П. Ф. Лебедев. Саратов, 1998.

Степанов В. И. Деревенские посиделки и современные народные песни-частушки // Этнографическое обозрение. 1903. № 4.

Флоренский П. А. Собрание частушек Костромской губернии Нерехтского уезда. Кострома, 1909.

Симаков В. И. Сборник деревенских частушек Архангельской, Вологодской, Вятской, Олонецкой, Пермской, Костромской, Ярославской, Тверской, Псковской, Новгородской, Петербургской губерний. Ярославль, 1913.

Сборник великорусских частушек / Под ред. Е. Н. Елеонской М., 1914.

Князев В. В. Частушки-коротушки. СПб., 1913.

Князев В. В. Современные частушки 1917—1922 гг. М., 1924.

Фольклор Тверской губернии. Сборник Ю. М. Соколова и М. И. Рожновой. 1919—1926 гг. / Издание подгот. И. Е. Иванова и М. В. Строганов. СПб., 2003.

В. И. Симаков и народное творчество: Материалы и исследования: Выпуск 3. Тверь: «Марина», 2006.

Светлана Сорокина. Народная драма “Царь Максимилиан”. Тексты (2019)

Еще записи по тегу “фольклор”

А.В. Наговицын. “Ведьмы в традиции и народной культуре” (2019)

Наговицын А.В. Ведьмы в традиции и народной культуре. – М.: Вече, 2019. – 304 с.: ил. Вера в ведьм — не европейское и не российское…

“Испанские народные романсы” (2019)

Испанские народные романсы / Пер. с исп., вступ. ст. и коммент. В.Н. Андреевой. – СПб.: Наука, 2019. – 319 с. – (Библиотека зарубежного поэта).…

Народная демонология Полесья: Публикации текстов в записях 80-90-х гг. XX века. Т. 4 (2020)

Народная демонология Полесья: Публикации текстов в записях 80-90-х гг. XX века. Т. 4: Духи домашнего и природного пространства. Нелокализованные…

В.И. Еремина. “Познание истины. Из истории русской фольклористики XIX-XX вв.” (2018)

Еремина В.И. Познание истины. Из истории русской фольклористики XIX-XX вв. — Санкт-Петербург: Свое издательство, 2018. — 572 с. Тираж 300…

В серии “Литературные памятники” вышло подарочное издание баллад и пьес о Робин Гуде

Робин Гуд / Изд. подг. В.С. Сергеева. Пер. Н.С. Гумилева, С.Я. Маршака, Г.В. Иванова, Г.В. Адамовича и др. — М.: Наука; Ладомир, 2018. —…

С.Д. Магид. Песни Псковщины: Неопубликованные материалы экспедиций Фонограммархива Пушкинского Дома

Магид С.Д. Песни Псковщины: Неопубликованные материалы экспедиций Фонограммархива Пушкинского Дома / изд. подгот. Е.И. Якубовская. — СПб.:…

Бестиарий V. Рядом с людьми: сборник статей (2019)

Бестиарий V. Рядом с людьми: сборник статей / Отв. ред. М.А. Родионов, О.Н. Меренкова. — СПб.: МАЭ РАН, 2019. — 188 с. ISBN…

Т.Г. Басангова. “Кот/кошка в калмыцком фольклоре”

Басангова Т.Г. Кот/кошка в калмыцком фольклоре // Mongolica. Том XXII, 2019, №1. DOI10.25882/efqj-ym51 В статье приведена краткая характеристика…

Издан восьмой том серии “Былины. Свода русского фольклора” (2018)

Былины Зимнего берега Белого моря (серия «Былины» Свода русского фольклора. Т. 8) / Изд. подгот. А.Н. Власов, С.А. Жадовская, Н.Г.…

“Царь Максимилиан” в народном театре

1904 год. Россия втягивается в кровопролитную войну с Японией, неся страшные потери и поражения. В конце января начинается героическая и трагическая оборона Порт-Артура, через год последует разгром русской армии под Мукденом и русского флота при Цусиме. На этом фоне удивительным кажется факт, зафиксированный в 139-м пехотном полку. Полк сражается в Манчжурии, а в промежутках между боями солдаты разыгрывают (не в первый раз! по рукописи, хранящейся у одного из унтер-офицеров) странное представление, где действуют царь Максимьян, непокорный его сын Адольфа, рыцарь Брамбивул, король Мамай, какой-то Змеулан, Араб, баба Рахиль, Старик-гробокопатель и даже Богиня.

Летом того же 1904 года на другом конце России известный фольклорист Н.Е.Ончуков неожиданно для себя обнаруживает, что архангельские и олонецкие крестьяне, от которых он записывал великолепные сказки и былины, на святках забывают об Илье Муромце и Добрыне Никитиче, Василисе Премудрой и Иване-царевиче, зато лихо и самозабвенно преображаются в грозного царя Максимилиана, юного Адольфу, непобедимого Анику-воина, Исполинского рыцаря, Звездовоина, Черного Арапа, Гусара, доктора Ульфа, разбойников Каликатуру и Зарезу, в прекрасную невесту Винеру, недоступную Дамму, хлебосольную Настасью и т.д.

Позднее исследователи и собиратели народной драмы убедятся: это традиционные персонажи русского фольклорного театра, главным образом двух его наиболее распространенных и популярных пьес – “Лодка” и “Царь Максимилиан”. Существовавшие в массе вариантов, из коих до нас дошла лишь малая часть, они бытовали практически на всей территории России – от столиц до самых отдаленных деревень и поселков.

В литературе первые упоминания о “Царе Максимилиане” появляются в середине ХIХ в., а тексты публикуются лишь с 1890-х годов. В начале ХХ столетия в руках исследователей имелось едва ли более десятка записей этой драмы и несколько зарисовок в воспоминаниях современников. Сегодня известно 85 текстов и фрагментов, относящихся к различным периодам существования драмы на протяжении ХIХ -ХХ вв..

Фольклорный театр – позднее явление, возникшее на стыке городской низовой культуры, профессионального театра и крестьянской традиции. Создатели его – вчерашние крестьяне. Оторванные от земли и вынужденные жить в городах, они во многом оставались верны крестьянским идеалам и народной эстетике, хотя ориентировались уже на городской образ жизни, на образованные верхи. Так формировалась особая урбанизированная народная культура со своими жанрами, приоритетами, своими творцами и потребителями. Постепенно она стала оказывать влияние и на деревню – в первую очередь на крупные торговые и промышленные села. Проводниками выступали молодые люди, отслужившие в армии, на флоте или регулярно ездившие в город на заработки. Они привозили в деревни новую моду, песни, танцы, демонстрировали “культурные” манеры, они пристрастили деревенскую молодежь к чтению бульварной литературы, они же познакомили односельчан и с театром в его простонародном виде.

Народная драма – сродни лубку, жестокому романсу, ярким настенным коврикам с лебедями или русалками, кадрили и прочим видам и жанрам, объединяемым нынче широким понятием “культура примитива”. Она предпочитает необыкновенных героев с необыкновенными именами, жизнь в ней представлена в особом ракурсе – заманчивом, недоступном, идеальном, захватывающе интересном. Такой казалась народу жизнь привилегированных слоев, городской богемы, казачьей и разбойничьей вольницы; жизнь, отраженная на страницах популярных лубочных книжек (амурных повестей, авантюрных романов, страшных рассказов о злодеях), на красочных листах народной гравюры, на подмостках балаганных театров, в модных душещипательных романсах и лихой кабацкой песне, на лакированных палехских шкатулках, в галерее благородных и жеманных персонажей кустарной игрушки.

Источники народной драмы разнообразны. Имя римского полководца Максимилиана (Максимьяна), гонителя христиан, жившего при императоре Диоклетиане, встречается в житийной литературе, в популярных исторических и рыцарских повестях, в лубочной картинке. Образ Адольфы тоже создавался под влиянием житийной и лубочной литературы. Явление Смерти в точности совпадает с аналогичным эпизодом вертепного представления “Смерть царя Ирода”. Венера и Марс могли попасть в народную драму из аллегорических пьес петровской эпохи, барочной государственной орнаментики, театрализованных торжественных фейерверков XVIII века, наконец, из любовных виршей начала XVIII столетия, представленных в массе рукописных сборников. Особо интересен главный женский персонаж – дерзкая красавица, чужеземка, именуемая Богиней Венерой. Она поклоняется “кумирическим” (кумирским, коммерческим) богам и требует того же от Максимилиана, что и приводит в конечном счете к гибели всего “неверного” царства. В самом образе и имени героини сопрягаются архаика и современность, первоначальный мифологический и поздний куртуазный смыслы.

Потому неправы были те, кто пытался обнаружить единый конкретный источник драмы, возвести ее к какому-либо житию, средневековой повести, пьесе школьного театра или увидеть в ней лишь народную версию трагических событий русской истории, связанных с конфликтом Петра I и царевича Алексея, или отголоски политической сатиры старообрядцев на нововведения Петра I и женитьбу его на немке.

На самом деле здесь сосредоточено все, что народ хотел видеть и знать о необыденной жизни, возможной только в праздники на театральной площадке, жизни, столь непохожей на действительность, но творимой по собственному разумению и желанию, заимствуя все, что нравится и “подходит”.

Анализируя структуру фольклорных драм, мы вправе говорить об обязательных, стабильных сюжетных компонентах и о разнородном шлейфе, который возникал, присоединяясь к основному ядру. Стабильная часть обычно имела закрепленный текст, который актерами из народа выучивался и мало варьировался. Остальное импровизировалось и менялось в зависимости от условий выступления, количества желающих играть в спектакле; от того, насколько доброжелательно встречали актеров в том или ином доме, селе, на фабрике, в усадьбе местного помещика.

Представления, как правило, шли без занавеса, кулис и декораций; действие ни на минуту не прерывалось. Обычно перед началом труппа в полном составе выстраивалась перед зрителями, плотным кольцом окружавшими игровое пространство. По мере надобности, в нужной очередности актеры выходили вперед и включались в действие. Убитые персонажи тут же поднимались, чтобы выступить в другом образе, оставляя на земле, как знак только что сыгранной роли, шапку (сколько шапок лежит на земле, столько убитых в пьесе).

Стихийно, на уровне интуиции народные “режиссеры” и “игрецы” вносили разнообразие в ход спектакля и в манеру игры. Пьесы разрастались благодаря включению новых персонажей, комедийных сценок, любимых песен, взятых из популярных песенников, стихов русских поэтов, издаваемых специально для народа. Герои произносили монологи, представляющие собой переделки стихотворений Державина, Пушкина, Лермонтова, Батюшкова и др., цитировали лубочные листы. Вместе с экзотическими, иноземными персонажами здесь присутствовали и исконно свои, главным образом, комедийные герои. Старик и старуха-гробокопатели, шарлатан доктор, палач, воины, портные – типично фольклорные образы, хорошо известные по бытовым сказкам, анекдотам, святочному ряжению. Весь этот разнородный материал народная драма усваивала и втягивала в свою орбиту, наивно не считаясь с замыслом первоисточников, переделывая все на свой вкус и в соответствии с собственным пониманием, что такое театр.

В фольклорной драме поразительно органично сочетаются казарменный язык (четкие отдавания приказов, маршировка, поединки) с иногда серьезным, иногда комедийным воспроизведением сентиментально-высокого “книжного” стиля (жалобы героев на свою судьбу, объяснения в любви). Динамичные диалоги сменяются пространными монологами-автохарактеристиками, вероятно, подслушанными в постановках ранней русской драматургии, долгое время не сходившей со сцен провинциальных театров. Народная драма превосходно выдерживает сосуществование протяжных народных песен и шутовских похорон, где подчеркнутая буффонада граничит с явным неприличием и смеховым кощунством.

По насыщенности событиями, населенности персонажами, динамизму развития действия “Царь Максимилиан” и “Лодка” напоминали калейдоскоп, мозаику, коллаж. Цари, короли, рыцари, гордые красавицы, мифологические и сказочные персонажи; зрелищные сцены сражений, галантное обхождение и гиперболизированная грубость, жестокость; возвышенные речи и чувствительные романсы уводили зачарованного крестьянина, рабочего, солдата в далекий мир, заставляли переживать сильное эмоциональное потрясение. Сочные, кричащие цвета костюмов, громкие речи, утрированные жесты соответствовали энергичному, напряженному темпоритму спектаклей.

Зрители народной драмы ощущали себя равноправными творцами спектакля. Они вмешивались в действие, направляли его в нужное русло, провоцировали на сворачивание или развертывание отдельных сцен, вступали в диалог с героями представления, хором исполняли песни, отвечая настроению собравшегося народа и высказывая оценку происходящему на сцене.

Условность времени и пространства, костюмов, как и соединение, казалось бы, несоединимых имен действующих лиц создавало ощущение вселенского масштаба, универсальности происходящего на сценической площадке. Народный театр с его обостренной выразительностью, открытостью приемов, мудрой наивностью, смеясь и философствуя, негодуя и плача, издеваясь и идеализируя, ставил и по-своему решал важнейшие вопросы бытия: что есть добро и зло, подлинная и мнимая ценность, насколько преходящи суетные заботы и тревоги и относительна власть и сила.

По существу, “Царь Максимилиан” – особая разновидность мифа, в структуру которого актеры и зрители не только радостно погружались, но сами, в буквальном смысле собой коллективно творили этот миф, всякий раз предстающий в несколько ином варианте.

Когда с таким само-деятельным (в прямом смысле слова) театром доводилось сталкиваться представителям интеллигенции, обычно возникало смешанное чувство удивления и восхищения: понять и принять этот вид народного творчества оказывалось не так-то просто.

И.С.Аксаков, видевший “Царя Максимилиана” в 1855 г. в исполнении солдат-артиллеристов, был поражен их костюмами (“Явилось человек пятнадцать, очень порядочно костюмированных; эполеты и аксельбанты были превосходно сплетены из соломы”), смесью напыщенной книжной речи с площадными шутками и обилием прекрасных народных песен; “путаница страшная” проявилась, по его словам, и в том, что в одной пьесе действовали и Царь Максимилиан, думающий думу с сенатором Думчевым, и витязь Бармуил, и воин Аника, и Богиня, и Смерть с косой, и фельдшер с орденом “первой степени пьянства”. В те же годы на святочном представлении солдат инвалидной команды, расквартированных в одном из городов, познакомился с драмой будущий писатель П.В.Засодимский. На него, тогда мальчика, это театральное представление произвело огромное впечатление, заставив замирать от страха, “когда какие-то архаровцы с дрекольем и в остроконечных шапках притащили несчастного сына Адольфа”, закованного в цепи, и вот-вот должна была состояться казнь, и “от всего сердца радоваться”, когда “Адольф тихонько что-то сказал, утер нос, и вдруг все цепи с него спали, а царь ‘ох-ох!’ и мертвый повалился с трона, а его картонная корона, украшенная сусальным золотом и блестками, покатилась к ногам” зрителей.

В новогоднюю ночь 1900 г. драму о царе Максимилиане довелось увидеть В.Я.Брюсову и Ю.Балтрушайтису. “Наивность и торжествующая условность” представления, разыгранного фабричными рабочими, поразили обоих поэтов, а некоторые места показались по-настоящему прекрасными.

Загадочность фольклорного театра, своеобразная его закрытость для зрителя “не из народа” нередко смущала и раздражала европейски образованного человека, ибо все здесь было “не по правилам” и “вопреки”. Но как раз именно это и приводило в восторг людей творческих, с богатым воображением, открывая им полузабытую исконную правду о зрелищно-игровой культуре, о подлинном назначении театра, о соборном действе, которое мечтали воссоздать, принимая за идеальный образец античный театр, и Рихард Вагнер, и Вячеслав Иванов. Оказывалось, что вовсе не обязательно обращаться к греческой трагедии – стихийная, почти обрядовая, “чистая” театральность, легко сопрягающая настоящую условность и потрясающий натурализм, существует здесь и сейчас – на деревенской площади, на фабричном дворе, в крестьянской избе, в помещении казармы, на палубе корабля, где в мгновение ока, без всякой предварительной подготовки возникает феномен театра, готовый перенести зрителя и доморощенных актеров в любое время и пространство и вместить в себя любых героев и самые разнообразные события в самом невероятном сочетании.

К сожалению, особняком стоит опыт Алексея Ремизова. Писатель, чье творчество пронизано образами и темами русского фольклора, на основе вышедшего в начале ХХ в. свода текстов “Царя Максимилиана” создал авторское произведение – драму, где наряду с традиционными героями действовали и придуманные им персонажи из современной эпохи, где заводилами оказывались любимые ремизовские черти.

Между тем, “Царь Максимилиан” не ушел с народной сцены и в XX веке. Организатором народного театра в своем имении Поленово Тульской губернии была семья художника В.Д.Поленова. Дочь художника, Е.В.Сахарова, оставила любопытные, очень живо и чуть иронично написанные воспоминания об одном из представлений “Царя Максимилиана”, имевшем место в 1918 г. В 1920-1930-е годы пьесы народного театра ставились на клубных сценах в Заонежье и Каргополе, в Тверской, Ярославской областях, кое-где в Сибири. В 1967 г. студенты-филологи Московского университета в переполненной аудитории показывали своего “Царя Максимилиана”, реконструированного в результате экспедиций на р.Онегу. В начале 1980-х годов “Царя Максимилиана” возродил знаменитый коллектив Дмитрия Покровского. По найденным в архивах и зафиксированных в экспедициях фрагментам силами новгородского фольклорного ансамбля “Кудесы” был восстановлен местный вариант этой драмы, прочно вошедший в репертуар “Кудес” и с успехом разыгрывающийся под стенами Новгородского кремля.

В нынешнем музее-усадьбе В.Д.Поленова по сей день традицию народного театра поддерживает внучка художника Е.А.Поленова. В 1999 году здесь силами детей и взрослых игрался “Царь Демьян” (альтернативный вариант имени главного героя содержится в одном из списков пьесы). Эта версия пьесы и стала отправной точкой для создания настоящей продукции Мариинского театра.

Анна Некрылова,
кандидат искусствоведения,
заведующий сектором фольклора Российского Института Искусствознания

Источники:

https://megaobuchalka.ru/4/26074.html
https://philologist.livejournal.com/10968490.html
https://russiancomposers.ru/?readfull=4473