В помощь школьнику. Особенности сатирической манеры салтыкова-щедрина

Языковые особенности сатирического стиля М. Е. Салтыкова-щедрина Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Гагарина Наталья Николаевна

В статье обобщены языковые особенности сатирического стиля М.Е. Салтыкова-Щедрина.

Похожие темы научных работ по языкознанию и литературоведению , автор научной работы — Гагарина Наталья Николаевна

The language peculiarities of the idiostyle by Saltykov-Shedrin

Some language peculiarities of Saltykov-Shedrin’s idiostyle are presented in the article.

Текст научной работы на тему «Языковые особенности сатирического стиля М. Е. Салтыкова-щедрина»

УДК 882.08-7(470) «18» (045)

ЯЗЫКОВЫЕ ОСОБЕННОСТИ САТИРИЧЕСКОГО СТИЛЯ М.Е. САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА

В статье обобщены языковые особенности сатирического стиля М.Е. Салтыкова-Щедрина.

Ключевые слова: эстетика сатиры, функция смеха, плоскость иносказания.

Понятия, свойственные языку как эстетической категории, не отменяют общих языковых понятий, а лишь наслаиваются на них, представляя в новом свете. Творческая индивидуальность писателя слагается из принципов отбора и организации речевых средств, выработанных Белинским, Герценом и Чернышевским – представителями революционнодемократической публицистики 60-х годов XIX столетия.

Их объединяет полемичность, которая реализуется речевыми средствами иронии, сарказма, сатиры, играющими существенную роль в формировании творческой концепции каждого из публицистов. Такая манера изложения предполагает и выбор форм репрезентации авторских взглядов читателю. Очень часто используется способ так называемой «интимизации» текста, т.е. такая организация речевых средств, в результате которой создается впечатление непринужденной беседы писателя с читателем [1, с.88].

Эта форма беседы, письма, размышления вслух нацеливает писателя на обращение к лексико-фразеологическому и грамматическому арсеналу разговорной речи. Идеологическая направленность (прежде всего обличительная) ведущих художественно-публицистических произведений предполагает оперирование книжно-терминологической лексикой. Процессы сближения книжной и разговорной языковой стихии в пределах одного жанра наблюдаются в 1870-е — 80-е годы и особенно четко прослеживаются в жанре художественно-публицистического очерка.

Основную массу среди новых лексических и лексико-семантических образований в этот период составляет лексика отвлеченно-книжная, а центральное место внутри этого словаря принадлежит лексике общественнополитической и публицистической, философской и эстетической [1, с.130]. Решающим фактором в изменениях эмоционально-экспрессивной окраски и функциональной закрепленности многих лексем оказываются социальные

коннотации. Стилистическая характеристика слова /. / определяется не только традиционностью употребления: она формируется и изменяется «в сфере многочисленных общественно-социальных контекстов его употребления» [4, с.285]. Поэтому стремление к ясности изложения

сопровождается процессами усложнения и углубления семантики абстрактной лексики.

Язык писателя — отражение общенародного языка эпохи, но такое, в котором общие языковые средства отобраны и соединены индивидуально, сквозь призму мировоззрения автора, задачи, которые решает писатель. Изучение языка М.Е. Салтыкова-Щедрина, по мнению А. И. Ефимова, представляет особые трудности потому, что «в нем большое место занимает сатирическое разоблачение, пародийное воспроизведение речи враждебных народу социальных групп» [3, с.25].

Однако именно идеология обличения и разоблачения как основа творчества Щедрина помогает толкователю текста ориентироваться в сложном художественном мире — мире слов, «вывернутых наизнанку». Об этой системе не «настоящих, а подставных слов» сатирик говорит в очерке «Наша общественная жизнь»: «Не забудь, читатель, что я никогда не являлся перед тобой в своем натуральном виде, но всегда несколько искалеченным /. /» [3, с.24]. Писатель указывает также на то, что от читателя требуется особая «проницательность и догадливость» для понимания сатирического текста.

Вобрав в себя все достижения национальной культуры образного слова, язык Щедрина представляет собою многогранную систему средств художественно-сатирического обобщения. Сатира, вид комического, направлена на осмеяние идейного противника, который признается ничтожным и вызывает чувство презрения и негодования. Цель сатиры — убийственный смех. «Предпонимание» в осмыслении смешной ситуации предполагает наличие определенного социально-культурного опыта у читателя. Автор посредством смешного вводит читателя в круг своего миропонимания, привлекает на свою сторону, «делает своим союзником». Но Щедрину как представителю прогрессивного революционно-

демократического лагеря в эпоху жесточайшей реакции прямой контакт с читателем был противопоказан.

Вряд ли можно назвать другого писателя, который мог бы сравниться с Щедриным в искусстве преодоления препятствий цензуры с помощью виртуозно разработанной системы речевой конспирации, которую он сам называл «рабьей» манерой, или эзоповским языком. «С одной стороны появились аллегории, с другой — искусство понимать эти аллегории, искусство читать между строками» [3, с.436]. Иносказательная речь, по убеждению самого сатирика, имеет некоторое преимущество перед простой, бесфигурной: она более красочна, образна, а потому более действенна.

Средства её более популярны в массах, доходчивы, народны, ибо иносказания, как правило, типичны для традиций простонародной речи (вспомним русскую поговорку Русский мужик задним умом жив).

Так, у Д.С. Лихачева читаем: «Смысл древнерусских пародий заключается в том, чтобы разрушить значение и упорядоченность знаков, обессмыслить их, дать неожиданное и неупорядоченное значение, создать неупорядоченный мир, мир без системы, мир неполный, дурацкий, — и сделать это по всем статьям и с наибольшей полнотой» [5, с. 12]. Пред нами

— антимир, «изнанка мира», «мир перевернутый, реально невозможный, абсурдный» [5, с.15]. То, что было внутри, сокрыто от человеческого глаза, становится наружным, обнаженным. Таким образом воплощается в искусстве основная функция смеха — обнажать, обнаруживать правду, «раздевать реальность от пороков этикета, церемониальности, искусственного неравенства, от всей сложной знаковой системы данного общества» [5, с .16]. Обнажение уравнивает всех людей.

Более того, основной герой — дурак, умеющий говорить только правду, и ничего, кроме неё. Это нищий, обездоленный, голый дурак. Он говорит «голую», чистую правду. «Дурость — это обнажение ума от всех условностей, от всех форм привычек» [5, с .16]. Образно это выражалось в древнерусской смеховой культуре в виде вывороченной наизнанку одежды, надетой задом наперед шапки и т. п.

Самым важным оказывается тот факт, что «вывертыванию наизнанку» подвергаются «лучшие» общественные ценности, которые становятся объектом осмеяния: мир богатства и сытости, благочестивый мир. Нагота противопоставляется богатому убранству, излишеству, «одетости», т.е.

прикрытой правде — лжи. Цель искусства — раздеть, обнаружить правду, скинуть лживые покровы.

Таким образом, вектор смысловых ассоциаций сатирического слова Щедрина выстраивается на плоскости иносказания. Иносказательная речь рассчитана на активное, творческое восприятие языка, так как в её структуре происходит усложнение системы значений (целью которого, однако, нередко является упрощение значения — т.е. возврат к первоначальному, буквальному смыслу). Активизируются «побочные», переносные значения, которые потенциально заложены в словах, а другой ряд (прямое значение) «остается в виде параллели, создающей двусмысленность, подчеркивающей иронию иносказания» [3, с.440]. Читатель восстанавливает авторскую идею, скрытую за прямым планом содержания, путем воспроизведения творческих приемов писателя.

Цель лингвистического исследования художественного произведения

— анализ тех языковых средств, посредством которых выражается идейноэмоциональное содержание литературных произведений. Особое внимание лингвиста, изучающего сатирический текст, должно быть направлено на те

случаи, когда слово актуализирует свой собственный потенциал, внутренние возможности — становится активным творцом смешного. Иными словами, смешно, не то, что сказано, а то, как сказано, хотя это лишь две стороны одного целого.

Богатейшая в жанровом и тематическом отношениях революционнодемократическая сатира второй половины XIX века нуждалась в свежих и острых речевых средствах, отличных от официальных (официозных) литературно-художественных средств изображения действительности. Писать в «карамзинско-державинском роде» сатирик не имеет права — он обязан писать не только по-другому, но в диаметрально противоположной направленности, используя особый идейно-содержательный инструментарий языка.

Как уже отмечалось ранее, обогащение лексического состава в творчестве писателя идет путем образования новых слов, а также (в большей степени) — употребления общенародных слов в новом, необычном для них контексте, а следовательно, с новой семантикой. Оба пути четко прослеживаются в системе речетворчества Щедрина, причем второй путь телеологически обусловлен сатирическим планом содержания. Известно, что на лексико-семантическом уровне особенно существенна

взаимообусловленность идейно-художественного плана произведения и речевого его выражения [см.: 2]. Стилистический анализ и должен раскрывать идеологический план семантики слова, т.е. осуществлять синтез плана выражения и плана содержания.

Новаторство в области словоупотребления позволяло Щедрину значительно расширять и обогащать речевые средства сатиры, и подобного рода новообразования — семантические — связаны прежде всего именно с эзоповской манерой повествования, с иносказательностью речи сатирика.

Жанровая многоликость щедринского творчества остается выразителем различных ипостасей целостного текста благодаря единой идейно-обличительной направленности произведений, а значит, и посредством воплощения идеологии при помощи специфических изобразительных средств универсального художественного приема: трансформации значения слова до противоположного.

Этот прием в эстетике Щедрина связан с идеей порочного круга, когда практически любое слово с положительной (реже «нулевой») коннотацией в структуре сатирического текста обретает пейоративную окраску. Употребление слов-«оборотней» является средством нагнетания эмоций тоски и безысходности в основной тон произведения и создает трагедийную фактуру текста.

Однако сема положительной оценочности (первоначальная, буквальная) сохраняет позитивную целеустановку автора: оптимистический взгляд в будущее. Этот компонент слова придает тексту комическое

звучание. Синтез комического и трагического воплощается в драматической напряженности, внутренней полемичности текста. Воздействуя на читателя словом, писатель всегда оставляет адресату право выбора.

На фоне обычных значений возникают такие семантические сдвиги слова, которые обусловлены всей системой взглядов, жизненным и социально-политическим опытом писателя. Это совершенно осознанное и целенаправленное речетворчество облегчает процесс декодирования авторского замысла в заданном ключе. В этом кроется главная причина сотворческого прочтения текста, т.е. такого, когда адресат сознательно или непроизвольно воспроизводит речевые приемы автора. Гоголевски красочная образность, по-белински обличающая социально-политическую абсурдность бытия, рождает совершенно иную, новую творческую индивидуальность — сатирический гений Салтыкова-Щедрина, чьи секреты мастерства можно разгадывать столетиями.

Итак, эстетика сатиры несет в себе комическое целепологание: смех как созидающее начало жизни имманентно представлен в оболочке злого обличения. Однако эта оболочка-форма не только отождествляет смешное и абсурдное, но и выступает критикой — началом изменения в сторону антиабсурдного, реального, истинного по определению, а не действительного, существующего de facto. Смешное типизированное, а не смешное единичное, воплощенное в абсурде, смешное регулярное и продуктивное, ставшее нормой, обращается в свою антинорму: смешное как нормальное перестает быть смешным, а напротив, становится будничным, заурядным, привычным, неколоритным.

Привычка — образ жизни, доведенный до автоматизма, — отучает человека размышлять и действовать, лишает его творческого, созидательного начала. В 1880-х годах проблема классического реализма — правильного, доведенного до автоматизма, являет собою кризис целого направления: об этом часто говорил Л.Н. Толстой. Когда смешное становится привычкой, оно обозначается в «пустопорожнем слове». Развенчать пустые оболочки слов, вложив в них созидающие смыслы, — вот цель сатирика, сохраняющая единство приемов при разнообразии жанров и единство жанра при совокупности разнообразных внутрижанровых приемов.

Следует также вспомнить, что сатира — такой способ представления действительности, который характеризуется оформлением мысли в «низком» языковом материале. Теория классицизма традиционно закрепила языковые средства сатиры за «низкими» жанрами. Щедрин, мастер реалистического изображения действительности, аксиоматично «принимает» эту теорию и своим творчеством постулирует тезис: писать о низменных материях посредством низкого языка. Говоря о реализме, следует прежде всего иметь в виду не механическую смену литературных направлений, а появление нового вопреки старому, устаревшему, отслужившему. Новое содержание,

оформленное традиционными способами, развенчивает прежнюю литературно-языковую традицию.

Общественно-политическая обстановка в государстве Российском во второй половине XIX века не позволяет писателям выражать свои взгляды через прямое оценивание. Эмоционально-оценочное воздействие на читателя осуществляется через художественные выразительные средства, которые опосредованно (ассоциативно) воспроизводят и внушают обличительные идеи автора. «Смысловые наращения», коннотирующее начало

иносказательной манеры повествования, обусловливают образность и действенность авторской речи. Не случайно до сих пор мы по-щедрински мыслим сатирическую сущность многих слов и выражений: «высокие» по природе модели, взращенные на «низменной» (смеховой, народной) почве, получают новый генетический код.

1. Бельчиков Ю.А. Русский литературный язык второй половины XIX века. М., 1974.

2. Борисова М.Б. О плане выражения и плане содержания как объектах стилистического анализа // Лексика. Терминология. Стили. Горький, 1977. Вып. 6.

3. Ефимов А.И. Язык сатиры М.Е. Салтыкова-Щедрина. М., 1953

4. Лексика русского литературного языка XIX – начала XX века. / Отв. редактор Филин Ф.П. М., 1981.

5. Лихачев Д.С., Панченко А.М., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. Л., 1984.

Поступила в редакцию: 15.06.06

The language peculiarities of the idiostyle by Saltykov-Shedrin

Some language peculiarities of Saltykov-Shedrin’s idiostyle are presented in the article.

Г агарина Наталья Николаевна

ГОУВПО «Удмуртский государственный университет» (филиал в г.

Сатирические приемы в сказках Салтыкова-Щедрина

Михаил Салтыков-Щедрин – создатель особого литературного жанра – сатирической сказки. В небольших историях русский писатель обличал бюрократизм, самодержавие, либерализм. В этой статье рассмотрены такие произведения Салтыкова-Щедрина, как «Дикий помещик», «Орел-меценат», «Премудрый пескарь», «Карась-идеалист».

Особенности сказок Салтыкова-Щедрина

В сказках этого писателя можно встреть и аллегорию, и гротеск, и гиперболу. Присутствуют черты, характерные эзоповскому повествованию. В общении между персонажами отражены отношения, преобладавшие в обществе XIX века. Какие сатирические приемы использовал писатель? Для того чтобы ответить на этот вопрос, следует вкратце рассказать о жизни автора, столь безжалостно обличавшего косный мир помещиков.

Об авторе

Салтыков-Щедрин совмещал литературную деятельность с государственной службой. Родился будущий писатель в Тверской губернии, но после окончания лицея уехал в Петербург, где получил должность в Военном министерстве. Уже в первые годы работы в столице молодой чиновник начал томиться бюрократизмом, ложью, скукой, царившими в учреждениях. С большим удовольствием Салтыков-Щедрин посещал различные литературные вечера, на которых преобладали антикрепостнические настроения. О своих взглядах он оповестил петербуржцев в повестях «Запутанное дело», «Противоречие». За что и был сослан в Вятку.

Жизнь в провинции дала возможность писателю наблюдать во всех подробностях чиновничий мир, жизнь помещиков и угнетенных ими крестьян. Этот опыт стал материалом для написанных позже произведений, а также формирования особых сатирических приемов. Один из современников Михаила Салтыкова-Щедрина однажды сказал о нем: «Он знает Россию, как никто другой».

Сатирические приемы Салтыкова-Щедрина

Его творчество довольно многообразно. Но едва ли не наибольшую популярность среди произведений Салтыкова-Щедрина имеют именно сказки. Можно выделить несколько особых сатирических приемов, с помощью которых писатель пытался донести до читателей косность и лживость помещичьего мира. И прежде всего это иносказание. В завуалированной форме автор раскрывает глубокие политические и социальные проблемы, высказывает собственную точку зрения.

Другой прием – использование фантастических мотивов. Например, в «Повести о том, как один мужик двух генералов прокормил» они служат средством выражения недовольства в адрес помещиков. И наконец, называя сатирические приемы Щедрина, нельзя не упомянуть символизм. Ведь герои сказок нередко указывают на одно из общественных явлений XIX века. Так, в главном персонаже произведения «Коняга» отражена вся боль русского народа, угнетаемого столетиями. Ниже приведен анализ отдельных произведений Салтыкова-Щедрина. Какие сатирические приемы использованы в них?

«Карась-идеалист»

В этой сказке воззрения представителей интеллигенции высказывает Салтыков-Щедрин. Сатирические приемы, которые можно встретить в произведении «Карась-идеалист» – это символизм, использование народных поговорок и пословиц. Каждый из героев – собирательный образ представителей того или иного социального класса.

В центре сюжета сказки – дискуссия Карася и Ерша. Первый, что уже понято из названия произведения, тяготеет к идеалистическому мировоззрению, вере в лучшее. Ерш же – это, напротив, скептик, иронизирующий над теориями своего оппонента. Есть в сказе и третий персонаж – Щука. Эта небезопасная рыба символизирует в произведении Салтыкова-Щедрина сильных мира сего. Щуки, как известно, питаются карасями. Последний, движимый лучшими чувствами, отправляется к хищнице. В жестокий закон природы (или веками устоявшуюся иерархию в обществе) Карась не верит. Он надеется образумить Щуку рассказами о возможном равенстве, всеобщем счастье, добродетели. А потому и погибает. Щуке, как отмечает автор, слово «добродетель» не знакомо.

Сатирические приемы здесь использованы не только для того, чтобы обличить жесткость представителей отдельных слоев общества. С помощью них автор пытается донести безрезультатность моралистических диспутов, которые распространены были среди интеллигенции XIX столетия.

«Дикий помещик»

Теме крепостничества отведено немало места в творчестве Салтыкова-Щедрина. Ему было что сказать читателям на это счет. Однако написание публицистической статьи об отношениях помещиков к крестьянам либо издание художественного произведения в жанре реализма на эту тему было чревато для писателя неприятными последствиями. А потому приходилось прибегать к иносказаниям, легким юмористическим рассказам. В «Диком помещике» речь идет о типичном русском узурпаторе, не отличающемся образованностью и житейской мудростью.

Он ненавидит «мужиков» и мечтает их извести. При этом глупый помещик не понимает, что без крестьян он погибнет. Ведь делать он ничего не хочет, да и не умеет. Можно подумать, что прототипом героя сказки является некий помещик, которого, быть может, писатель встречал в реальной жизни. Но нет. Речь идет не о каком-то определенном барине. А о социальном слое в целом.

В полной мере, без иносказаний, эту тему Салтыков-Щедрин раскрыл в «Господах Головлевых». Герои романа – представители провинциального помещичьего рода – погибают один за другим. Причина их гибели – глупость, невежество, лень. Персонажа сказки «Дикий помещик» ожидает та же участь. Ведь от крестьян он избавился, чему сперва был рад, но вот к жизни без них оказался не готов.

«Орел-меценат»

Герои этой сказки – орлы и вороны. Первые символизируют помещиков. Вторые – крестьян. Писатель снова прибегает к приему иносказания, с помощью которого высмеивает пороки сильных мира сего. В сказке присутствует также Соловей, Сорока, Сова и Дятел. Каждая из птиц – аллегория на тип людей или социальный класс. Персонажи в «Орле-меценате» более очеловечены, чем, например, герои сказки «Карась-идеалист». Так, Дятел, имеющий обыкновение рассуждать, в завершении птичьей истории не становится жертвой хищника, но попадает за решетку.

«Премудрый пескарь»

Как и в произведениях, описанных выше, в этой сказке автор поднимает вопросы, актуальные для того времени. И здесь это становится понятным уже с первых строк. Но сатирические приемы Салтыкова-Щедрина – использование художественных средств для критического изображения пороков не только общественных, но и общечеловеческих. Повествование в «Премудром пескаре» автор ведет в типичном сказочном стиле: «Жил-был…». Героя своего автор характеризуется таким образом: «просвещенный, умеренно-либеральный».

Трусость и пассивность высмеивает в этой сказке великий мастер сатиры. Ведь именно эти пороки были свойственны большинству представителей интеллигенции в восьмидесятые годы XIX века. Пескарь не покидает ни разу своего убежища. Он проживает долгую жизнь, избегая встреч с опасными обитателями водного мира. Но лишь перед смертью понимает, сколь много упустил за свою долгую и никчемную жизнь.

Особенности сатирической манеры М. Б. Салтыкова-Щедрина

На рубеже 70-х годов XIX века в многогранном творчестве Салтыкова-Щедрина выявлены следующие тенденции: обличение основ социального строя, создание групповых сатирических портретов, широкое обращение к фантастике, гротеску.

Нет предела воображению Салтыкова-Щедрина. В сфере искусства он одерживает нравственную победу над носителями общественного зла, беспощадно издевается и смеется над ними. Фантастика, гротеск становятся для писателя средствами выявления дикости и неразумности реальной действительности. Фантастическим является само общественное устройство, лишенное совести, основанное на деспотизме безумной власти и покорности все выносящего народа.

«История одного города» и одновременно с ней созданные сказки свидетельствовали о существенных изменениях в творческом методе писателя. Они утверждали новый тип гротескной политической сатиры, вводили в литературу новые формы сатирического повествования. В сфере изобразительной важнейшим средством становится устное и письменное слово персонажей, людей различных общественных слоев.

В «Истории одного города» Салтыков-Щедрин выполняет роль издателя, который случайно обнаружил летопись г. Глупова, созданную четырьмя глуповскими архивариусами. Писатель отрицает свою причастность к изображаемому. Новая форма повествования и для него была открытием. Салтыков-Щедрин пытается ее осмыслить и объяснить. Напечатав в «Отечественных записках» первые главы романа, автор публикует и «сочинение» градоначальника Бо-родавкина со своими ремарками: «Читать рукопись очень трудно, потому что правописание ее чисто варварское. Но это-то и делает рукопись драгоценною, ибо доказывает, что она вышла несомненно из-под пера глубокомысленного администратора и даже не была на просмотре у его секретаря».

Салтыкову-Щедрину было необходимо заставить общественное зло признаться в совершенных преступлениях и сделать его смешным. Он искал слово, которое могло бы охарактеризовать глуповский мир изнутри, создавал яркий, самобытный, ни на что не похожий сатирический стиль, который исключал бы прямую оценку. Поставив перед собой цель «напомнить человеку, что он человек», Салтыков-Щедрин преподносит читателям гиперболическую картину узнаваемой действительности, не совместимой с понятиями человеческого общежития. Античеловеческий, гротескный мир, живущий по своим фантастически гротескным законам, – отражение реальной политической действительности России. Автор предупреждает общество о возможном и реальном влиянии социальной несправедливости на его историческое развитие.

Наряду с художественными сатирическими типами Салтыков-Щедрин дает четкие авторские комментарии к ним: «Литературному исследованию подлежат не только те поступки, которые человек беспрепятственно совершает, но и те, которые он, несомненно, совершил бы, если б умел или смел. Но это будет не преувеличение и не искажение действительности, которая любит прятаться за обыденным фактом и доступна лишь очень пристальному наблюдению. Без этого невозможно воспроизвести всего человека, – невозможен правдивый суд на ним. »

Гротесковый тип – это обнажение характера, его осмысление как общественного явления. Писатель-сатирик «пользуется всяким темным намеком, всяким минутным явлением и с помощью ряда усилий вступает твердой ногой в храмину той, другой, не обыденной, а скрытой действительности, которая одна и представляет верное мерило для всесторонней оценки человека», – утверждал Салтыков – Щедрин.

Там, где нельзя было открыто назвать вещи своими именами, писатель, окутав все фантастикой, уже мог излагать свои резко критические мысли. Повествование при этом приобретало оригинальность, яркость и полноту образов.

Фантастика чудесно располагается там, где писатель обнажает сущность явлений, применяя все средства художественной выразительности. «Не останавливайтесь на настоящей минуте, не прозревайте в будущее. Тогда вы получите целую картину волшебств, которых, может быть, еще нет в действительности, но которые придут», – обращался писатель к читателям.

Открывая новое в изображении социальных явлений, исторических закономерностей развития социальной системы, Салтыков-Щедрин достиг высоты в историческом обобщении. «Понять известное явление – значит уже обобщить его», – говорил Салтыков-Щедрин.

В «Истории одного города» писатель довел до совершенства наиболее яркие черты своей сатирической манеры. Основными приемами сатиры являются сатирическая фантастика, гротеск, беспощадная ирония и веселый, всепобеждающий юмор. Элементы фантастики и сатирическое преувеличение помогают более полно выявить жизненную сущность героев, их основные качества. Фантастичность облика Брудастого – Органчика переплетается с жизненной правдой, когда мы наблюдаем за его поступками. Он порет ямщиков, пишет новые приказы, по которым «хватали и ловили, секли и пороли, описывали и продавали». Поступки градоначальника узнаваемы, потому что веками не одно поколение испытывало на себе подобное управление. Градоначальник Брудастый вместо головы имеет примитивный деревянный механизм, настроенный на выкрикивание владельцем грозных слов типа «разорю!» и «не потерплю!». И этого вполне достаточно, чтобы властвовать над целыми народами. Салтыков-Щедрин утверждал, что «есть люди, которых все существование исчерпывается этими двумя романсами».

Салтыков-Щедрин был мастером сатирического гротеска – фантастического преувеличения, которое показывает явления реальной жизни в причудливой, невероятной форме, но позволяет ярче раскрыть их сущность. Брудастый – образец гротеска. Инструмент вместо головы у градоначальника символизирует тупость и бездушие правителей.

Поступки Бородавкина, который «спалил тридцать три деревни и с помощью сих мер взыскал недоимок два рубля с полтиной», внедрил в быт глуповцев горчицу и персидскую ромашку, вел войны с помощью оловянных солдатиков, реальны, как реальны дикость и нелепость правителя и общественного строя, породившего его.

В «Помпадурах и помпадуршах» писатель размышляет: «Говорят о карикатуре и преувеличениях, но нужно только осмотреться кругом, чтоб обвинение это упало само собою. Кто же пишет эту карикатуру? Не сама ли действительность? Не она ли на каждом шагу обличает самое себя в преувеличениях?.»

Гротескный образ жестокого деспота Угрюм-Бурчеева проявляет истинное отношение Салтыкова-Щедрина к царизму; Угрюм-Бурчеев – самый зловещий представитель сановников, символизирующий угнетение и произвол. Галерея кукол-градоначальников постоянно пополняется, их правление становится все более беспощадным по отношению к народу и совершенно безнаказанным. «Мрачный идиот» Угрюм-Бурчеев мечтает оставить след в истории Глупова, но в силу того, что интеллектом он не богат, все его идеи далеки от реальности и насущной потребности. Фантастический бред этого персонажа усиливает мощное авторское обвинение абсолютной власти, мечтающей подавить самостоятельные мысли, чувства, вкусы народа. Казармы, прямые линии, отсутствие пестроты, простота – вот к чему стремится бессердечный правитель. Безумная затея «остановить течение рек» (историю и прогресс) не увенчалась успехом: природа не смирилась, в отличие от людей, покорно исполняющих волю своего начальника, и разрушила планы одного из самых свирепых, жестоких и глупых сановников.

Придание сатирическим персонажам черт бездушных и злых кукол является одним из художественных средств, к которым прибегает Салтыков-Щедрин. Хронику отличает красочный, яркий, самобытный язык. Наряду со старинной речью, народными пословицами намеренно используются канцеляризмы («в оправдательных документах»), публицистический стиль журналистики времен писателя.

В «Истории одного города» автор довел до совершенства самые яркие черты своей сатирической манеры, сделал новые художественные открытия.

Предыдущий реферат из данного раздела: Я красивых таких не видел

Источники:

https://cyberleninka.ru/article/n/14555021
https://fb.ru/article/316701/satiricheskie-priemyi-v-skazkah-saltyikova-schedrina
https://www.uznaem-kak.ru/osobennosti-satiricheskoj-manery-m-b-saltykova-shhedrina/