Электронные публикации. Смутное время в художественной литературе

LiveInternetLiveInternet

–Поиск по дневнику

–Подписка по e-mail

–Постоянные читатели

–Статистика

Смутное время в художественной литературе и искусстве.

Смутное время в России было настолько богато драматическими событиями и яркими личностями, что все они нашли отражение в русской (и не только) культуре.

1. ЦАРЬ БОРИС ГОДУНОВ.
Его имя обессмертил Александр Сергеевич Пушкин, написавший драму “Борис Годунов”.
Издание “Бориса Годунова” с иллюстрациями художника Б.Зворыкина.

На текст пьесы Пушкина композитор М.Мусоргский написал не менее знаменитую оперу с тем же названием.

Образ Годунова нашел отражение не только у многих русских авторов, но и у зарубежных. Так, он не раз встречается у Алена Роб-Грийе.

Опера Мусоргского и драма Пушкина были не раз экранизированы.
Фильм-опера “Борис Годунов”, 1954 г. (с субтитрами на английском языке) – https://youtu.be/8N1CN3WcAjk

В одной из последних экранизаций пьесы Пушкина кинорежиссёр Мирзоев переносит действие пьесы из 17 века в наше время. И текст звучит удивительно современно.
Эпизод из фильма Мирзоева, в котором показывается убийство царевича Дмитрия:

По крайней мере две цитаты из пьесы Пушкина стали поговорками:

а. И мальчики кровавые в глазах. – Эти слова Бориса Годунова стали обозначением нечистой совести.
Но также они могут значить, что глаза говорящего плохо видят в данный момент.
б. Народ безмолвствует. – Последние слова пьесы.
Их говорят, когда хотят упрекнуть кого-либо в бездействии или в покорности власти.

2. Второй герой Смуты – ЛЖЕДМИТРИЙ. Настоящее имя – Григорий Отрепьев.
Это имя, конечно, встречается в упомянутой выше пьесе Пушкина и опере Мусоргского “Борис Годунов”, а также в пьесах А.Толстого.
Лжедмитрий является главным героем пьесы испанца Лопе де Вега «Великий Князь Московский или Преследуемый император» (1630?); недописанной драмы немца Шиллера «Димитрий Самозванец» (1804); романа американца Харольда Лэма «Хозяин волков» (1933); оперы чеха Антонина Дворжака “Дмитрий” (1895). И др.

В живописи тоже отражены эпизоды жизни Гришки Отрепьева.
На картине художника Неврева Отрепьев, в надежде получить поддержку у поляка Вишневецкого, рассказывает богачу легенду о своём царском происхождении и чудесном спасении.

На другой картине Н.Неврева Лжедмитрий I изображен в момент, когда он даёт обещание польскому королю Сигизмунду III ввести в России католицизм.

К.Лебедев, “Вступление войск Лжедмитрия І в Москву в июне 1605 г.”.

Картину Веннига “Последние минуты жизни Лжедмитрия І” и рисунок Кириллова “Казнь Лжедмитрия” вы видели в предыдущих материалах.

Литература «смутного времени»

Со Смутного времени литература приобретает «бунташный» характер. Если раньше литературный труд был привилегией духовенства и прежде всего ученого монашества, то теперь им занимаются миряне разных чинов и состояний.

Содержание

Введение

Со Смутного времени литература приобретает «бунташный» характер. Если раньше литературный труд был привилегией духовенства и прежде всего ученого монашества, то теперь им занимаются миряне разных чинов и состояний. В политической и социальной борьбе резко возрастает роль слова, устного и писаного. Лжедмитрий I добился победы не столько оружием, сколько публицистикой, пропагандой, «подметными письмами». Воззвания, «грамотки» и «отписки» буквально заполонили страну. Их рассылали Иван Болотников и Василий Шуйский, Тушинский Вор и «семибоярщина», патриарх Гермоген и Сигизмунд III. Когда началась освободительная война с интервентами, главным очагом агитационной письменности стал Троице-Сергиев монастырь. Он, как и Нижний Новгород, Ярославль, Тотьма, другие города, выступал в роли «коллективного автора»: «господа братья Московского государства» звали друг друга «быть в одной мысли», «со всею землею стояти вместе заодин», освободить и возродить растерзанную и поверженную родину.

Хотя «подметные письма», «грамотки» и «отписки» — это публицистика, хотя их авторы не ставили перед собой художественных задач, тем не менее агитационная письменность Смуты оказала структурное влияние на всю последующую литературу. Эта письменность должна была не только информировать, но и убеждать. Поэтому в ней широко и разнообразно представлены риторические приемы, использованы жанры «плачей» — фольклорных и литературных, этикетные формулы, выработанные древнерусским словесным искусством для изображения битв и народных бедствий. Экспрессия — вот черта, которая отличает эти грамоты от произведений канцелярского делопроизводства прежних времен. Агитационная письменность эпохи Смуты — разумеется, не беллетристика, но и не документ; это скорее красноречие. Так «словесная война» начала XVII в. подготовила одно из примечательных явлений в перестройке средневековой жанровой системы — художественное переосмысление деловой письменности. Оно сказалось и в цикле азовских повестей (см. далее), и в струе литературных мистификаций, не иссякавшей весь XVII в. (подложные грамоты Ивана Грозного и казаков турецкому султану и т. п.).

Чрезвычайно важно, что «словесная война» была свободна от внелитературных запретов, от правительственного и церковного контроля. Если какой-нибудь москвич, подданный Василия Шуйского, хотел направить свое перо против этого боярского царя, достаточно было «отъехать» в близлежащее Тушино — новоявленную и соперничавшую с Москвой столицу. Да и самое Москву Шуйский практически не контролировал. Русский литератор по крайней мере восемь лет, от смерти Бориса Годунова до избрания Михаила Федоровича (а на деле до Деулинского перемирия и возвращения Филарета Романова), пользовался «свободой слова» и правом идеологического выбора. В оценке персонажей он не зависел от их положения на лестнице социальной, церковной, государственной иерархии, даже если они занимали верхние ее ступени. Это привело к художественной рефлексии о человеке. Это способствовало «открытию характера» в искусстве.

В итоге социальная база литературы чрезвычайно расширилась. Количество литературной продукции обнаружило тенденцию к стремительному росту. Об изменении функций литературы в общественном сознании, в частности функций престижных, свидетельствует хотя бы то, что в XVII в. и русский царь становится «человеком пера». Весь XVI в., вплоть до Лжедмитрия I, на Руси существовал запрет (до сей поры не объясненный) на «писательство» для венценосца. Самодержцы XVI в. не оставили автографов, даже такой плодовитый и блестящий автор, как Иван Грозный, который, по-видимому, диктовал свои сочинения. С первого самозванца положение кардинально меняется. Если Михаил Федорович еще не литератор, а только меценат (он покровительствует поэтам «приказной школы»), то его сын Алексей пишет прозу (не только эпистолярную, но и «Урядник сокольничья пути»), а внук Федор — даже силлабические стихи. Эта новация зависела не только от внутренних процессов развития русской литературы. Здесь сказалась также позднеренессансная идея, согласно которой «шарнир времени» способен повернуть деятель, сочетающий качества полководца и политика с литературной одаренностью, homo scriptor. Первые Романовы подражали европейским «потентатам», поскольку Россия XVII в. ступила на путь европеизации.

Наиболее точным и подробным в исторических описаниях сочинением о Смуте считается «Временник», составленный московским приказным дьяком Иваном Тимофеевым. Над летописью драматических событий он работал по горячим следам в 1615-1620 гг. и описал много интересных эпизодов политической борьбы, закулисных интриг, сообщил о носившихся слугах и настроении народа.

Агитационная письменность Смутного времени

Умер Борис, погиб от руки убийц Федор Годунов, воцарился и пал Лжедмитрий, и эпоха молчания сменилась эпохой русского «многоглаголания». Сбылось то, о чем словами Исократа предупреждала русских людей «Пчела»: «Да не надеется никто же, улучив власти, яко утаяться прегрешенья его до конъца. Аще при своем животе уиде жестъка слова, но последи приде на нь истинъна, с дерзновением проповедаема, а преже молчима».

Как водится, первые «жесткие слова» были сказаны о поверженных государях. Буквально через несколько дней после бесславного конца Лжедмитрия и захвата трона князем Василием Шуйским появилась «Повесть, како отомсти всевидящее око Христос Борису Годунову пролитие неповинные крови новаго своего страстотерпца благовернаго царевича Дмитрея Углечскаго” (конец мая — начало июня 1606 г.). Ее сочинил некий книжник из братии Троице-Сергиева монастыря. В повести три главных героя: Борис Годунов, «обуреваемый дыханием славобесия», лукавый и пронырливый, жестокий тиран, который обвиняется в убийстве не только царевича Димитрия, но и царя Федора; Гришка Отрепьев, богоотступник, враг православия и «угодник сатаны» (когда взбунтовавшаяся толпа выволокла нагое тело Самозванца за пределы московских стен, пишет автор, то «мнози человецы слышаху в полунощное время, даже до куроглашения, над окоянным его трупом великий клич бысть и плищ, и бубны, и свирели, и прочая бесовская игралища: радует бо ся сатана о пришествии его, угодника своего»); наконец, Василий Шуйский.

Первые два — абсолютные, «классические» злодеи. На сцене истории Гришке Отрепьеву была суждена роль «божьей метлы»: господь напустил его на Бориса Годунова, дабы «отмстити пролитие неповинные крови новых своих страстотерпцов», Димитрия и Федора Ивановичей. Зато Василий Шуйский прославлен и как отрасль знаменитого рода, который «изначала от прародителей своих… держяще в сердцах своих к богу велию веру и к человеком нелицемерную правду», и как страдалец при Борисе и обличитель Самозванца. Оттого русские люди «излюбили себе на царство… мужа праведна и благочестива, прежних великих, благородных царей корени…, великого болярина, князя Василья Ивановича Шуйскаго, еже первие пострада за православную христьянскую веру».

Как видим, оценка персонажей здесь вполне абсолютна. Автор создает резкий контраст, антитеза — его основной прием. Он избегает переходов и полутонов, преувеличивая злодеяния отрицательных героев и умалчивая о грехах и сомнительных поступках героя положительного (кстати говоря, по личным своим качествам Василий Шуйский, коварный и беспринципный политикан, был бесконечно далек от древнерусского идеала). Абсолютные оценки зависят не только от средневековой традиции. Повесть троице-сергиевского книжника — типичный образец агитационной публицистики, которая всегда сопутствует смене «власть предержащих». Типично, в частности, выдвижение на первый план трех венценосных персонажей, ибо сопровождающая дворцовые перевороты агитация конструируется по извечному шаблону: справедливый, «добрый» царь, достигший власти (он изображается справедливым именно потому, что держит в данный момент бразды правления), разоблачает и отрицает того, кого ниспроверг, одновременно возрождая и восхваляя «добродетели» его предшественника. Если в «Повести, како отомсти…» отношения внутри триады героев иные (Василий Шуйский разом отрицает и Лжедмитрия, и Бориса Годунова), то причина этого ясна: пребывание на троне Гришки Отрепьева расценивалось современниками как неслыханное нарушение правильного хода истории. Василий Шуйский, с точки зрения автора повести, призван был возродить «тишину и покой» времен царя Федора Ивановича, и не случайно действие начинается с того момента, когда Федор «сяде на престоле отца своего».

Троице-сергиевский книжник сознавал, что он не историк, а публицист, что его произведение — непосредственный отклик на события, в котором все подчинено конкретной агитационной задаче. «Повесть, како отомсти всевидящее око Христос» по фабуле и стилю тесно связана с «окружными» грамотами Василия Шуйского конца мая — начала июня 1606 г. Сам автор повести дает понять, что его жанровый прототип — подметные письма Самозванца: Гришка Отрепьев «умысли лукавствы своими, начат во царствующий град Москву… и по окресным градом… гонцов с грамотами посылати. А в грамотах пишет, именуя себя прироженнаго московского царевича… и повелевая себя известити и изъяснити всем людем, живущим во градех и в селех… Людие же ту рустии прияша размышление в сердцех своих…, мневше то правду быти… И с радости ожидаху его, и никто же ста братися противу его… А за щитом богомерский он не взя ни единыя веси, не точию чтоб малаго некоего града».

Автор полагал, что с воцарением Василия Шуйского словесной войне пришел конец, что публицистика опять войдет в отведенное ей официальное и официозное русло. Но так не случилось.

Смута дала новую жизнь такому традиционному церковному жанру, как «видение».

О канонической схеме «видений», занявших в жанровом репертуаре одно из первых мест, можно судить по составленной осенью 1606 г., когда войска Ивана Болотникова приступили к Москве, «Повести о видении некоему мужу духовну» . Некий «муж духовен», благочестивый житель стольного града, «в тонком сне» увидел, как в Успенском соборе богородица и святые угодники молили Христа пощадить народ православный, закосневший в грехе. Слезы матери смягчили господа, и он сказал «тихим гласом»: «Тебе ради, мати моя, пощажу их, аще покаются. Аще ли же не покаются, то не имам милости сотворити над ними». Вслед за этим некто из сонма святых повелел «мужу духовну»: «Иди и поведай…, яже видел еси и слышал!». Тот рассказал о видении протопопу Благовещенского собора Терентию, который и написал эту маленькую повесть, «да отдал патриарху, да и царю сказывал». 16 октября 1606 г. по царскому повелению «Повесть о видении некоему мужу духовну» читали «вслух во весь народ, а миру собрание велико было” (дело происходило в том же Успенском соборе). Тогда же был объявлен всенародный недельный пост, «и молебны пели по всем храмом…, чтобы господь бог отвратил от нас праведный свой гнев и укротил бы межусобную брань и устроил бы мирне и безмятежне все грады и страны Московсково государьства».

«Видение» — это разновидность религиозной легенды в широком смысле слова, а религиозная легенда, как правило, имеет три сюжетных узла: прегрешение — покаяние и молитва — спасение. В видениях Смутного времени первый элемент не описывается, он подразумевается, ибо за что, как не за грехи, бог покарал Россию. Третий сюжетный узел также не разрабатывается, речь идет лишь о надежде на спасение, обещании спасения. Зато молитва и покаяние заполняют все художественное пространство. Возникает сюжетный стереотип, который положен в основу и «Повести» протопопа Терентия, и видений в Нижнем Новгороде и Владимире, Великом Устюге и других местах. Варьируются лишь топографические реалии, бытовые детали и состав персонажей. Визионеру являются Христос или богородица, Прокопий и Иоанн Устюжские, некая «пречудная жена» в светлых ризах, с иконою в руках (владимирское видение). Варьируется и условие чаемого спасения, которое может иметь и общий характер («чтоб постилися и молилися со слезами»), и более конкретный: в нижегородском видении бог, предписав трехдневный пост, повелел также построить храм, добавив: «Да на престоле поставят свещу невозженную и бумагу неписану». Если эти условия будут выполнены не за страх, а за совесть, то «свеща возжена будет от огня небесного, и колокола сами воззвонят, а на бумаге будет написано имя, кому владети Российским государством».

«Видение» — это жанр угнетенных и униженных. Авторская и читательская среда этого жанра — не те, кто рвался к власти, а те, кто страдал от насилий, войны и голода, кто действительно жаждал «тишины и покоя». Не случайно видения по своей ментальности сближаются с так называемыми «стихами покаянными»:

Смутное время в художественной литературе

1. Данный методический материал может быть использован на уроках литературы при реализации национально-регионального компонента, при создании реферативно-исследовательских научных работ, для подготовки заданий ЕГЭ по русскому языку, связанных с выполнением части С (написанием сочинения-рассуждения, приведением аргументов на заданную тему).

2. Возраст учащихся, на который рассчитан материал: 7-11-й класс

· проявление интеллектуальных способностей, нравственных и коммуникативных качеств

· формирование умений пользоваться приобретенными знаниями для решения познавательных и практических задач

· развитие исследовательских умений (сбора информации, наблюдения, синтеза, обобщения, анализа, оформления полученных результатов)

· приобретение коммуникативных умений, навыков работы в различных группах

· проявление творческой активности, индивидуальности

4. Формы и методы реализации: метод проектов, составляющий основу проектного обучения.

Вид проекта: межпредметный, исследовательский, среднесрочный, групповой

Форма представления:

· устный отчет с демонстрацией материала

· участие в конкурсах

5. Тематическое содержание проекта представлено с текстовыми, музыкальными, звуковыми приложениями

5.1. Истоки творчества К.В. Скворцова

5.2. Поэтическое мастерство

5.3. Драматургия К. Скворцова. Пьесы К. Скворцова на сцене

5.4. Творчество К. Скворцова в искусстве

· гравюры Владимира Носкова

· иллюстрации художника Николая Аникина

· иллюстрации и декорации театрального художника и живописца Владимира Смелкова

· композиторы (Евгений Птичкин, Юрий Коломников, Владимир Брусс,Юрий Клепалов)

· исполнители (Людмила Зыкина, Иосиф Кобзон, Анна Литвиненко, Татьяна Петрова, Анатолий Днепров, Таисия Борисовская)

5.5. Общественное признание

5.6. Представление содержания материала

· организация выставки в литературно-краеведческом музее поэтов и писателей Южного Урала “Кораблик”

· организация выставки в городской библиотеке им А.С. Пушкина

· участие в областном конкурсе сочинений, посвященного 70-летию К. Скворцова

· создание презентации “Слово о К. Скворцове…”

· чествование юбиляра (Приложение №1)

1. Истоки творчества К.В. Скворцова

Есть Родина – так будет и искусство.
К. Скворцов. Сонет 89.

Константин Васильевич Скворцов, известный русский поэт и драматург, родился 13 апреля 1939 году в Туле.

В 1941 году его семья переехала в Златоуст, и этот уральский город стал его второй родиной:

Долина детства – город Златоуст.
Твои огни я помню наизусть.
Здесь ждут меня с друзьями в старом доме.
В твоих горах начало всех начал.

“Златоуст – понятие не только географическое, но и нравственное, потому что он назван в честь Иоанна Златоуста – одного из величайших умов человечества. Драма “Иоанн Златоуст” – мой долг городу, в котором вырос”, – говорит поэт. Через все его творчество проходят исторические судьбы златоустовцев, создавших городу неповторимое энергетическое поле: Ивана Бушуева, Павла Аносова, Иоанна Златоуста. В одном из интервью поэт сказал: “Урал для меня все. Это – язык, рожденный на изломе континентов, с русской грустинкой, башкирской лихостью, украинской напевностью. Это – дороги с мшистыми пнями, сизыми курумниками. Дорога вверх, к небу. ”.

Вид на школу № 27 и дом (Набережная,31), Златоуст1954 г.
На горизонте Александровская сопка.

В Златоусте происходило становление поэтического дарования К. Скворцова:

Крылатый конь по кличке “Златоуст”
Понес судьбы моей нелегкий груз,
Роняя людям на пути подковы.
А я сказал: была или не была!
Рванул перо из сизого крыла.
И я, как все, был смолоду рисковый.

По окончании средней школы К. Скворцов поступает в Челябинский институт механизации и электрификации сельского хозяйства, хотя мечтал он о театральном училище. После института он работал в Туве, а затем вернулся в Челябинск, на трубопрокатный завод, где показал себя подающим надежды инженером (Скворцов имеет патенты на изобретения). Но не зря Константин Васильевич считает, что “писатель — это не профессия, это судьба”. Еще во время учебы в ЧИМЭСХ друг принес ему книгу Гегеля “Лекции по эстетике”. Глава “Драматическая поэзия” стала для будущего поэта откровением и определила его дальнейшую творческую судьбу. Гегель писал: “Драматическая поэзия — величайшая ступень поэзии и искусства вообще. Расцвет ее приходится на время, когда в обществе начинается процесс национального самосознания. А это. самые трагические периоды истории народов. Драматической поэзией нация самосохраняется”. Константин Скворцов начал работать в труднейшем жанре драмы в стихах. Сам он называет свои произведения драматическими поэмами. Его пьесы посвящены истории России, острым проблемам XX века. И это важно для нас, живущих в третьем тысячелетии, потому что, как справедливо заметил К. Скворцов, “история тоже наша современница и умный учитель”.

Источники:

https://www.liveinternet.ru/users/liudmilafinney/post293732208/
https://myfilology.ru/russian_literature/russkaya-literatura-xi-xvii-vekov/literatura-smutnogo-vremeni/
https://sdamzavas.net/3-12438.html