Трактовки мотива в современном литературоведении. Мотив в литературе
Вопрос 22. Понятие мотива в литературоведении и его интерпретация А.Н. Веселовским в соотнесенности с сюжетом
(«Поэтика сюжетов» из книги «Историческая поэтика» (раздел пятый хрестоматии)).
Мотив – данным термином обозначаются наиболее значимые и, как правило, повторяющиеся в произведении (или во всем творчестве писателя) «опорные» художественные приемы и сред-ства. Так, например, мотив переодевание характерен для целого ряда комедий фарсов на протяжении многих веков, а мотив узнавания бытовал во многих традиционных жанрах, начиная с эпопей Гомера.
Описание системы мотивов отдельных произведений (а так же их групп) – необходимое условие их научного постижения (это Поспелов сказал).
В теории компаративистов (они изучают литературу с помощью сравнений, развивая тео-рию заимствования) развитие литературы разных народов сводится к заимствованию отдельных мотивов (отношения, действия, переживания героев или мысли и чувства автора), из которых складываются произведения. Но в данном случае мотив понимается несколько шире.
Мотивы подразделяются на внутренние (эмоциональные) и внешние. Разделение происходит по семантическому принципу.
Теперь обратимся к Хализеву, который посвятил мотиву целый параграф:
Этому слову (мотиву то есть), одному из опорных в музыковедении , принадлежит ответ-ственное место и в науке о литературе. Оно укоренено едва ли не во всех новоевропейских языках, восходит к латинскому глаголу moveo (двигаю) и ныне имеет весьма широкий диапазон смыслов.
Исходное, ведущее, главное значение данного литературоведческого термина поддается определению с трудом. Мотив – это компонент произведений, обладающий повышенной значимо-стью (семантической насыщенностью). Он активно причастен теме и концепции (идее) произве-дения, но им не тождественен. Являя собой, по словам Б.Н. Путилова, «устойчивые семанти-ческие единицы», мотивы «характеризуются повышенной, можно сказать исключительной степе-нью семиотичности. Каждый мотив обладает устойчивым набором значений» . Мотив так или иначе локализован в произведении, но при этом присутствует в формах самых разных. Он мо-жет являть собой отдельное слово или словосочетание, повторяемое и варьируемое, или пред-ставать как нечто обозначаемое посредством различных лексических единиц, или выступать в виде заглавия либо эпиграфа, или оставаться лишь угадываемым, ушедшим в подтекст. Прибег-нув к иносказанию, правомерно утверждать, что сферу мотивов составляют звенья произведе-ния, отмеченные внутренним, невидимым курсивом, который подобает ощутить и распознать чуткому читателю и литературоведу-аналитику. Важнейшая черта мотива – его способность оказываться полуреализованным в тексте, явленным в нем неполно, загадочным.
Мотивы могут выступать либо как аспект отдельных произведений и их циклов, в качестве звена их построения, либо как достояние всего творчества писателя и даже целых жанров, направлений, литературных эпох, всемирной литературы как таковой. В этой надындивидуаль-ной стороне они составляют один из важнейших предметов исторической поэтики.
На протяжении последних десятилетий мотивы стали активно соотноситься с индивидуаль-ным творческим опытом, рассматриваться в качестве достояния отдельных писателей и произ-ведений. Об этом, в частности, свидетельствует опыт изучения поэзии М.Ю. Лермонтова .
Внимание к мотивам, таящимся в литературных произведениях, позволяет понять их полнее и глубже. Так, некими «пиковыми» моментами воплощения авторской концепции в известном рассказе И.А. Бунина о внезапно оборвавшейся жизни очаровательной девушки являются «лег-кое дыхание» (словосочетание, ставшее заглавием), легкость как таковая, а также неодно-кратно упоминаемый холод. Эти глубинно взаимосвязанные мотивы оказываются едва ли не важ-нейшими композиционными «скрепами» бунинского шедевра и одновременно – выражением филосо-фического представления писателя о бытии и месте в нем человека. Холод сопровождает Олю Мещерскую не только зимой, но и летом; он царит и в обрамляющих сюжет эпизодах, изобра-жающих кладбище ранней весной. Названные мотивы соединяются в последней фразе рассказа: «Теперь это легкое дыхание снова рассеялось в мире, в этом облачном небе, в этом холодном весеннем ветре».
Едва ли не центральный мотив «Мастера и Маргариты» М.А. Булгакова – свет, исходящий от полной луны, тревожащий, будоражащий, мучительный. Этот свет так или иначе «задевает» ряд персонажей романа. Он связан, прежде всего, с представлением о мучениях совести – с обликом и судьбой испугавшегося за свою «карьеру» Понтия Пилата.
Для лирической поэзии характерны словесные мотивы. А.А. Блок писал: «Всякое стихотворение – покрывало, растянутое на остриях нескольких слов. Эти слова светятся как звезды. Из-за них существует стихотворение» . Так, в блоковском стихотворении «Миры летят» (1912) опорными (ключевыми) словами оказываются полет, бесцельный и безумный; сопровождающий его звон, назойливый и жужжащий; усталая, погруженная во мрак душа; и (по контрасту со всем этим) недостижимое, тщетно манящее счастье.
В цикле Блока «Кармен» функцию мотива выполняет слово «измена». Это слово запечатле-вает поэтическую и одновременно трагическую душевную стихию. Мир измен здесь связывается с «бурей цыганских страстей» и уходом от отчизны, сопрягается с неизъяснимым чувством грусти, «черной и дикой судьбой» поэта, а вместе с тем – с чарой безграничной свободы, вольного полета «без орбит»: «Это – музыка тайных измен?/Это – сердце в плену у Кармен?»
Заметим, что термин «мотив» используется и в ином значении, нежели то, на которое мы опираемся. Так, мотивами нередко называют темы и проблемы творчества писателя (например, нравственное возрождение человека; алогизм существования людей). В современном литерату-роведении бытует также представление о мотиве как «внеструктурном» начале – как о достоя-нии не текста и его создателя, а ничем не ограниченной мысли толкователя произведения. Свойства мотива, утверждает Б.М. Гаспаров, «вырастают каждый раз заново, в процессе само-го анализа» – в зависимости от того, к каким контекстам творчества писателя обращается ученый. Так понятый мотив осмысляется в качестве «основной единицы анализа», – анализа, который «принципиально отказывается от понятия фиксированных блоков структуры, имеющих объективно заданную функцию в построении текста» . Подобный подход к литературе, как от-метил М.Л. Гаспаров, позволил А. К. Жолковскому в книге «Блуждающие сны» предложить чита-телям ряд «блестящих и парадоксальных интерпретаций Пушкина сквозь Бродского и Гоголя сквозь Соколова» .
Но какие бы смысловые тона ни придавались в литературоведении слову «мотив», остаются самоочевидными неотменимая значимость и подлинная актуальность этого термина, который фиксирует реально (объективно) существующую грань литературных произведений.
Так… А теперь вернемся к теории Веселовского о мотивах.
У нашего уважаемого рассказчика получается пересказывать статьи, конечно, лучше, но я все же попробую. Итак… А.Н. Веселовский считает, что мотив – это формула, отвечающая на вопросы, которые природа ставит человеку, или закрепляющая особенно важные впечатления (это относится к человеку первобытного строя, естественно, начинаем от истоков). Мотив следует отличать от сюжета, который есть комплекс мотивов. Признак мотива – образный од-ночленный схематизм, т.е. его нельзя разложить дальше, это минимальная единица. Мотивы очень хорошо видны в низшей мифологии и сказке. Мотивы могут заимствоваться или зарож-даться самостоятельно у отдельных народов.
Простейший ход мотива можно выразить формулой а + в (злая старуха не любит красавицу и задает ей сложную задачу). Каждая часть формулы может видоизменяться, особенно подлежит приращению часть в.
Мотив вырастает в сюжет. Сюжет – это сложная схема, в образности которой обобщились известные акты человеческой жизни и психики в чередующихся формах бытовой действительно-сти.
Чем сложнее комбинации мотивов, чем они нелогичнее и чем их больше, тем вероятнее их заимствование. И мотивы, и сюжеты входят в оборот истории. Но это совсем не обуславливает то, что весь процесс поэтического творчества сводится к воспроизведению старых мотивов и сюжетов.
Вот что пишет о теории А. Н. Веселовского Хализев (может, у него это получилось луч-ше, чем у меня):
Начиная с рубежа XIX– XX вв., термин «мотив» широко используется при изучении сюже-тов, особенно исторически ранних, фольклорных. Так, А.Н. Веселовский в своей незавершен-ной «Поэтике сюжетов» говорил о мотиве как простейшей, неделимой единице повествования, как о повторяющейся схематической формуле, ложащейся в основу сюжетов (первоначально – мифа и сказки). Таковы, приводит примеры мотивов ученый, похищение солнца или красавицы, иссохшая в источнике вода и т.п. Мотивы здесь не столько соотносятся с отдельными про-изведениями, сколько рассматриваются как общее достояние словесного искусства. Мотивы, по Веселовскому, исторически стабильны и безгранично повторяемы. В осторожной, предположи-тельной форме ученый утверждал: «. не ограничено ли поэтическое творчество известными определенными формулами, устойчивыми мотивами, которые одно поколение приняло от предыду-щего, а это от третьего ? Каждая новая поэтическая эпоха не работает ли над исстари завещанными образами, обязательно вращаясь в их границах, позволяя себе лишь новые комби-нации старых и только наполняя их новым пониманием жизни ?» Основываясь на разумении мотива как первоэлемента сюжета, восходящем к Веселовскому, ученые Сибирского отделения Российской Академии наук ныне работают над составлением словаря сюжетов и моти-вов русской литературы .
Это все. Словом, если вы еще хоть что-то помните про сказки из УНТ, то статья Веселовского вам знакома и понятна.
Трактовки мотива в современном литературоведении
В настоящий момент ученые Сибирского отделения Российской Академии наук (В.И.Тюпа, И.В.Силантьев, Е.К.Ромодановская и другие) работают над составлением Словаря сюжетов и мотивов русской литературы, основываясь на разумении мотива как первоэлемента сюжета, восходящем учению А.Н.Веселовского.
Большие заслуги в разработке теории мотива в современном литературоведении принадлежат И.В.Силантьеву. Некоторые работы ученого посвящены аналитическому описанию мотива, а также историографическому рассмотрению этой категории в отечественном литературоведении. Сопоставляя мотив с темой, сюжетом, героем художественного произведения, ученый приходит к следующему его пониманию: «Мотив – это повествовательный феномен, в своей структуре соотносящий начало фабульного действия с его актантами и определенной пространственно-временной схемой» [37,20]. Определяя мотив как «интертекстуальный в своем функционировании, инвариантный в своей принадлежности к художественному языку повествовательной традиции и вариантный в своих фабульных реализациях», филолог пишет, что этот термин приобретает конкретный смысл в рамках определенного сюжетного контекста» [37, 35].
В.Е.Хализев, уточняя идею семиотической значимости мотива, говорит о его способности «являть собой отдельное слово или словосочетание, повторяемое или варьируемое, или представать как нечто обозначаемое посредством разных лексических единиц» [49,266]. Способность оказываться полуреализованным в художественном произведении, уходить в подтекст, филолог определяет как важнейшую черту мотива.
Анализируя соотношение героя и мотива в художественных произведениях нового времени, И.В.Силантьев отмечает, что эти тематико-семантические связи уже не всегда проявляются.
В современном литературоведении наблюдается тенденция рассматривать мотив не только в русле выяснения литературных тенденций (где он понимается как категория сравнительно-исторического литературоведения), но и в контексте всего творчества писателя. Приоритет в постановке вопроса принадлежит А.Н.Веселовскому. В его понимании, писатель мыслит мотивами, поскольку творческая деятельность фантазии не является произвольной игрой «живыми картинами жизни», действительной или вымышленной. Отсюда вытекает более конкретная и практическая научная проблема изучения индивидуального словаря мотивов отдельного писателя.
Авторы статьи «Мотивы поэзии Лермонтова» (Л.М.Щемелева, В.И.Коровин и др.), рассматривая творчество поэта в целом как взаимодействие, соотношение мотивов, утверждают, что этот термин утрачивает свое прежнее содержание, относившееся к формальной структуре произведения, и «из области строгой поэтики переходит в область изучения мировоззрения и психологии писателя»[47,291].
В «Литературном энциклопедическом словаре» (1987) говорится, что мотив «более прямо, чем другие компоненты художественной формы, соотносится с миром авторских мыслей и чувств» [27, 230].
На данный момент в литературоведении бытует также представление о мотиве как достоянии не текста и его создателя, а ничем не ограниченной мысли толкователя произведения. Свойства мотива, по утверждению Б.М.Гаспарова, «вырастают каждый раз заново, в процессе самого анализа»[12,30]. Эти свойства, как считает ученый, зависят от того, к каким контекстам творчества писателя обращаться при исследовании. Б.М.Гаспаров понимает мотив как кросс-уровневую единицу, которая, повторяясь в художественном тексте, варьируется и переплетается с другими мотивами, создавая его (текста) неповторимую поэтику. Основываясь на таком толковании термина, литературовед вводит в научный обиход понятие мотивного анализа. Этот анализ представляет собой разновидность постструктуралисткого подхода к художественному тексту. Суть мотивного анализа, по мнению ученого, заключается в принципиальном отказе от понятия «фиксированных блоков структуры, имеющих объективно заданную функцию в построении текста»[12,38]. Метафорически представляя структуру текста «как запутанный клубок ниток», Б.М.Гаспаров предлагает брать за единицу анализа не традиционные термы (слова, предложения), а мотивы. Его последователь, В.П.Руднев, считая мотивный анализ «эффективным подходом к художественному тексту», отмечает закономерную вариативность» трактовки того или иного мотива, «ибо структура художественного дискурса неисчерпаема и бесконечна» [45,171].
Для нашего исследования представляет интерес сложившейся в 20-е годы прошлого века тематический подход к изучению мотива. Представители этого направления (В. Б.Шкловский, Б.В. Томашевский, А.П.Скафтымов, Г.В. Краснов и др.) трактуют мотив не как основную единицу сюжетосложения, но в тесной взаимосвязи с темой произведения. В традиционном подходе к мотиву как к повествовательному элементу концептуальное значение имеет предикативный характер ключевого слова. Тематическое направление допускает в практике идентификации мотива его обозначение через существительное, не подразумевающее комплекс действий.
Критикуя тематический подход, И.В.Силантьев замечает, что лирический мотив отличатся от повествовательного. Если в основе последнего, по мнению ученого, лежит «момент действия, придающий мотиву предикативный характер», то лирический мотив базируется «на внутреннем событии субъективного переживания» [38, 22]. Таким образом, если в повествовательном мотиве определяющим началом выступает сюжет, и тема подчинена мотиву, то в лирическом мотиве преобладает значение тематического начала, и мотив подчинен теме. Исходя из этого положения, И.В.Силантьев пишет, что «всякий мотив в лирике исключительно тематичен» [38, 23]. Такое толкование мотива является концептуальным для нашего исследования.
В сходстве понятий мотива и темы некоторые ученые видят тождество. Например, Б.В. Томашевский пишет, что «темы мелких частей произведения именуются мотивами, которые нельзя дробить» [45,71]. Неразличение отдельными учеными мотива и темы в практике литературоведческого исследования И.В. Силантьев объясняет их попыткой «на уровне теоретической конструкции преодолеть объективную двойственность самого феномена литературной тематики» [38,21].
Современным литературоведам присуще разграничение понятий мотива и темы. Так, В.Е.Хализев говорит о том, что мотив «активно причастен теме, но ей не тождественен» [49, 266]. Ученый выделяет отличительное свойство мотива: его словесную закрепленность и повторяемость в тексте.
Следует отметить, что в литературоведении употребляются также смежные с мотивом понятия – «мотивема», «алломотив» и «лейтмотив». В тематико-семантическом аспекте рассматривал отношение мотива и лейтмотива Б.В.Томашевский: «Если мотив повторяется более или менее часто, и особенно если он является сквозным, т.е. вплетенным в фабулу, то его называют лейтмотивом» [45,187].
В литературоведении существует и другая (функциональная) традиция понимания мотива как образного поворота, повторяющегося на протяжении всего произведения» в качестве момента «постоянной характеристики какого-либо героя, переживания или ситуации» [45,178]. Возникновение категориальной пары «мотивема-алломотив» Э.А.Бальбуров объясняет особенностью взаимодействия мотивов в тексте. Ученый отмечает их «способность развертываться в сюжет, образовывать клубок мотивов или распадаться на более мелкие мотивы», или даже части (алломотивы и мотивемы)[24, 12].
Современные литературоведы полагают, что единственно возможный словарь мотивов и сюжетов – это словарь мотивем. Ю.В.Шатин в статье «Мотив и контекст» указывает на то, что следует учитывать две составляющие мотивемы – формальную (отличающую одну мотивему от другой) и содержательную, связанную с контекстом. Ученый пишет, что исследовать значение любого мотива нужно с учетом рассмотрения контекста, в котором он существует. По мнению Ю.В.Шатина, важно изучать не только архитепические мотивемы, породившие алломотив, но и ближайшие его контексты [50,18].
Таким образом, мотив в литературоведении рассматривается с принципиально противоположных точек зрения. Так, некоторые ученые связывают возникновение мотивов только в фольклорном (А.Н.Веселовский, В.Я.Пропп, Е.М.Мелетинский). Идеи мифологического направления подвергаются критическому переосмыслению в работах Д.С.Лихачева и А.В.Михайлова. Помимо семантического (О.М.Фрейденберг, Б.Н.Путилов. ), в современном литературоведении существует тематический подход (Б.В.Томашевский, В.В.Жирмунский, В.Б.Шкловский, Г.В.Краснов и др.) и понимание мотива как основы сюжетосложения (учеными Сибирского отделения РАн). Также, в настоящее время большой интерес у исследователей вызывает школа Б.М.Гаспарова, понимающего мотив как внеструктурное начало – достояние интерпретации толкователя художественного текста.
Но какие бы смысловые тона ни придавались в литературоведении термину «мотив», остается очевидной его актуальность.
По выражению Э.А.Бальбурова, исследователь, отыскивая мотив «осуществляет перевод с линейно-дискретного языка на иконический» [7,14], т.е. проделывает работу, обратную авторской. Эта работа, согласно Ю.М.Лотману, имеет смыслопорождающий эффект, и исследование мотива помогает выявлению смысловых богатств произведения.
Если читать всю национальную поэзию как единую книгу, то в ней можно выделить устойчивые мотивы, которые выходят за рамки индивидуального авторского сознания и принадлежат поэтическому сознанию всего народа, характеризуют его целостное восприятие природы. По сути, из множества стихотворных произведений вычленяется другое множество, организованное не вокруг авторов, а вокруг мотивов. Строки не замкнуты узким контекстом, в который заключил их поэт, но перекликаются друг с другом на расстоянии десятилетий, даже столетий. Так же как в стихотворении одного автора объединены разные мотивы, так и один мотив объединяет вокруг себя произведения разных авторов, обладает собственной поэтической реальностью, которая тоже может быть эстетически воспринята.
В качестве рабочего определения мотива, на котором будет строиться исследование темы дипломной работы, было выбрано определение И.В.Силантьева: «Мотив в лирике характеризует наиболее полно авторскую концепцию. Это семантически «сильные» единицы словесной структуры стихотворения. Мотив заключает в себе идейное содержание лирического произведения и служит выражением авторской позиции» [38, 20].
Трактовки мотива в современном литературоведении. Мотив в литературе
Сюжет – вся живая и многоцветная ткань текста, воспринимаемая нами.
Фабула (признак факультативный) – рельефно явленные узоры и рисунки на этой ткани.
Мотивы – нити, составляющие ткань текста, специальным образом окрашенные и умело сплетенные, сопряженные друг с другом.
Сюжет и фабула в большей мере аттестуются поэтической текстовой реальностью. Мотив как единица сюжетно-фабульной данности, способная быть корректно вычлененной из нее, целиком остается в пределах словесно-художественного текста и одновременно в значительной степени хранит в себе зримо и звучно обозначенную память о теме текста, о его межтекстовых отношениях и связях, о внетекстовой действительности, о мире вне текста и за текстом.
При этом сюжетно-фабульная схема преимущественно характеризует мир текста с позиции внетекстового бытия. Мотив же представительствует прежде всего саму текстовую данность, в которой он органично прописан.
Мотив – неизменная составляющая словесно-художественного сюжета, но составляющая отнюдь не простейшая, не элементарная, с точки зрения самого сюжета; это и не тема неразложимой части произведения (Б.В. Томашевский) или “неделимая составная часть интриги” в драме.
Мотивы в сюжете могут быть производящими и производными, свернутыми и распространенными, динамическими и статическими, относительно свободными и абсолютно обусловленными. В сложной совокупности своей, в сплетении своем они образуют словесно-художественный сюжет.
Это “микросюжеты” (Е.М. Мелетинский), “снующие” в целом, самостоятельно существующем сюжете.
Мотив, даже в его искусственной аналитической изоляции от художественного организма, упрямо и многозначно являет в себе весь текст, храня его тайну, намекая на его поэтический пафос и помогая осуществлять необходимые типологические сопоставления и другие методологические операции в литературоведении. Мотив – один из надежнейших средств бесконечного филологического разглядывания и различения сюжета.
Мотив – некоторое (в повествовательно-протяженных сюжетах) развивающееся постоянство, относительная повторяемость движений и жестов, часто предметно (объектно) выраженная: в характерах и поступках героев, в лирических переживаниях, в драматических действиях и ситуациях, в символически обозначенных, разномасштабных художественных деталях и т.д.
Разумеется, мотив может быть воссоздан во всей своей автономной полноте лишь в процессе исследовательского, литературно-критического, инсценировочно-интерпретаторского, режиссерского (спектакли и кинофильмы “по мотивам…”), более или менее изощренного читательского анализа.
Чем лаконичнее (в соответствии с жанровыми признаками) и афористичнее текст, тем исчерпаннее может оказаться цепь мотивов, в нем обнаруживаемых.
Очевидно и то, что любое, кажущееся себе самым исчерпывающим описание соцветия мотивов не дает, конечно же, знаний о сюжетном целом, способном выражать бесконечную множественность противочувствий. Сумма или цепь мотивов не есть сюжет, но для распознавания сюжета анализ мотивов – одна из результативнейших филологических процедур.
Источники:
https://studopedia.ru/10_305177_vopros–ponyatie-motiva-v-literaturovedenii-i-ego-interpretatsiya-an-veselovskim-v-sootnesennosti-s-syuzhetom.html
https://studwood.ru/712594/literatura/traktovki_motiva_sovremennom_literaturovedenii
https://www.sites.google.com/a/school97.ru/motiv-v-literature/
